Подарки на новый год

для  heldis
вообще, Снейп/Тонкс
но если придираться, то скорее Тонкс/Люпин и Снейп/Лили
R, недо-pwp

- Я приглашала к нам на сегодня голубушкку Тонкс, - сообщила миссис Уизли, с ненужной силой опуская на стол блюдо с морковью и одаряя Флер свирепым взглядом, - но она не появится. Ты с ней в последнее время не разговаривал, Ремус?
- Нет, я вообще мало с кем виделся, - ответил Люпин. - Но ведь Тонкс есть у кого погостить - какие-нибудь родные, не так ли?
- Хм-м, - произнесла миссис Уизли. - Может быть. На само-то деле мне показалось, что девочка надумала провести это Рождество в одиночестве.


Тонкс выдыхает ему "люблю" в приоткрытый рот, прежде чем поцеловать.
Слизывает жар с его кожи, чувствуя ладонью, как бешенно бьется его сердце - совершенно не в такт ритму их тел.

От ее прикосновений он едва-заметно вздрагивает.

- Вы похожи, - шепчет она, прикусывая мочку его уха, зарывясь носом в волнистые русые волосы, - ты так же не привык к ласке.

- Молчи.

Это главное правило, и ей стыдно, что она нарушила его.

Поэтому она выпрямляется, предлагая ему смотреть на нее, любоваться ею, сходить с ума от близости. Он поднимает руку и - секундная заминка - кладет ладонь на грудь.

Ей нравится его неловкость. Все, как надо.

Она вновь наклоняется, чтобы поцеловать - рыжие локоны падают на белую подушку. Проводит языком по полоске шрама на правой щеке - она столько раз смотрела на нее и мечтала именно об этом. С ума сойти.

Она смотрит, смотрит на любимое лицо, вглядываясь в каждую черточку и даже не понимает, что по ее лицу текут слезы, пока он не очерчивает их след шершавым пальцем.

Этими же пальцами он закрывает ей глаза, напоминая об уговоре, а она целует ладонь, на которой знает каждую чертову линию.
Он дрожит, и каждый короткий выдох - задушенный стон.

А после сказка заканчивается, и она тянется к сумке за сигаретами, чтобы задохнуться в сером дыме.


Он морщится и ему достаточно протянуть руку, чтобы распахнуть окно. И только тогда она соображает спросить: "Ты не против, если я закурю?".
Бессмысленно. Все бессмысленно.

Сидит, подтянув к себе колени, а из окна тянет морозом, и снежинки, залетая в комнату, плавятся на обнаженной коже.


Тонкс дрожит - от холода и просто так. Она не перестает смотреть на мужчину перед собой, и ее рука с сигаретой бьется в истерике.

- Сколько тебе осталось?

- Минут десять, - отвечает он, бросая взгляд на часы на прикроватной тумбе.

- А потом карета вновь превратится в тыкву, - с мрачной усмешкой проговаривает она, делая очередную короткую и жадную затяжку.

- Что?

- Ничего. Неудачное сравнение.

Она делает попытку улыбнуться, а, не сумев, отводит глаза, гася сигарету о мраморный подоконник и выбрасывая окурок в черное небо.

Непривычно длинные волосы щекочут кожу, она отбрасывает их за спину. Выходит неуклюже, и она замечает, что он на мгновение морщится - от очередного несоответствия, которым грешит и эта кратковременная вспышка раздражения, так несвойственная лицу, которое Тонкс любит.

Да, сказка кончилась.

Иллюзии рассеиваются вместе с сигаретным дымом - оставляя едкий душок. Сплошной самообман - зачем все это нужно?

"Нужно, очень нужно", - отвечает сама себе Тонкс.

Одевается она в спешке, желая избежать того мгновения, когда реальность станет совсем невыносимой - слишком явной, чтобы ее отрицать.

Она целует его напоследок, с жадным трепетом заставляя рассудок разрываться между навязанным образом и осознанием того, что все это фальш.

Игры неудачников.

- Спасибо... Северус, - с секундной заминкой говорит она, а после быстро касается губами щеки - целуя уже того, кто спрятан под
невыносимо-любимой оболочкой.

Он проводит ладонью по ее лицу, по ее неистово-рыжим волосам. Не смотрит ей в глаза, словно боится испортить мгновение.

- С Рождеством, - шепчет она.

- С Рождеством, - вторит он в ответ, и после Тонкс исчезает в зеленом пламени камина.

А за окном - несносная метель, и ветер врывается в комнату вместе со снегом, и совсем чужое тело все в мурашках, и легче совсем не думать,
легче - глядеть, как тают снежинки на бледной коже.

Северус берет с тумбы обрывок колдографии, заключенный в рамку - неровные края в том месте, где он ее располовинил. Вырванная из "контекста" счастливая молодая женщина. Та самая, что только что целовала его, та, с которой он занимался любовью.

Бред-бред-бред, сладкий и беспощадный.

Северус смотрит на колдографию, и в стекле рамки отражается чужое лицо - дурак Люпин, не понимающий своего счастья. Она близко, она любит, она жива, в отличие от той, что на портрете.

Северус смотрит на колдографию до тех пор, пока действие оборотного зелья не заканчивается и в стекле не отражается его собственное лицо.

для chandae
Лили/Тедди

Она сидит на лестнице и срывает последние лепестки ромашки. Хочет, не хочет, хочет, не хочет...

Срывает две последние одновременно, делая вид, что не замечает. Сойдут и за одну.

Лили умеет менять реальность так же, как Тедди умеет менять свою внешность.

Тяжелые шаги по ступеням. Он как обычно проснулся под вечер.
Как обычно - подобный вывод она сделала за эти два дня, что она здесь, в гостях у Тедди и Виктории.

Лили быстро достает выпрошенную у парнишки-соседа самокрутку и использует палочку вместо зажигалки. От дыма хочется кашлять и слезятся глаза. Она сдерживает себя, в который раз.

Тедди садится на ступени совсем рядом, затягиваясь прямо из ее рук.
О Мерлин! Лили забывает как дышать - в этом жесте ей видится столько интимности,
Он так близко-близко, и волосы у него волосы - совсем черные. А лицо - сонное, с вмятинами от подушки.

- Ты трахаешь Малфоя?

- Что? - он закашливается от неожиданного вопроса. А ей нравится это - удивлять его. И внутри она смеется от удовольствия, а с виду - полная
невозмутимость.

- Роуз нашептала, что вы сдружились. Вечно пропадаете где-то. А Виктуар - она же как фарфоровая. Тебе наверняка одной ее не хватает. А тут красавчик Скорпиус, капризный как девчонка.

Тедди тихо смеется. Лили затягивается и передает сигарету ему, а второй рукой проводит ладонью вверх по его бедру до самой ширинки
старых джинс. И замирает, не отваживаясь больше ни на что. Вот так всегда. Дура.

- И что это значит? - насмешливо протягивает Тедди.

Лили пожимает плечами, стараясь не выдать волнение.

- Если уж не хочешь Скорпиуса, может, трахнешь меня? Безо всяких обязательств.

Она облизывает губы, надеясь, что это выглядит достаточно эротично. А Тедди улыбается, как чеширский кот из маггловской книжки.

- Виктуар нет, - поспешно добавляет она. И ей немного страшно, потому что мечты осуществляются, судя по тому, что Тедди все еще так близко со своей невозможной улыбкой. - По магазинам. С Доминик, - несвязно бормочет она, потому что Тедди так стремительно сокращает расстояние между ними, что дыхание перехватывает. И его губы касаются ее уха, опаляя дыханием.

- Чертовски признателен за предложение, - шепчет он, и рука его скользит по ее бедру - вверх-вниз, дразняще
легко, обескураживающе. - Но я скорее трахну Малфоя.

И все.

Он поднимается на ноги, и смотрит на нее сверху вниз, затягиваясь уже дотлевающей сигаретой.

- Я хотя бы не менял ему в детстве пеленки.

А после он наклоняется, издевательски-целомудренно целует ее в лоб и уходит на кухню, посмеиваясь.
Лили снимает тапок и бросает в него. Мимо.

для oovda
Теддивика

Сентябрьское солнце светит не ярко, но, отражаясь от ее волос, ослепляет.
Ветер с моря заставляет ее юбку пускаться в пляс, и Виктория смеется ей в аккомпанемент.

- Дурак, - произносит она вслух.

"Люблю", - кричит она в мыслях, а Тедди улыбается таким знакомым лукавством во взгляде. У него веснушки на лице и светлые волосы - и она
не узнала бы его ни за что, если бы не эта самая улыбка.

- Так нельзя.

- Кто сказал?

Виктория не знает, что ответить. Такого правила нет ни в уставе школы, ни где-нибудь еще. Тем не менее никто из учеников, насколько она знает, не покидал территорию Хогсмида, выбираясь туда на выходных.

Нельзя - это как что-то само собой разумеещееся. А Тедди подобного не признает.

- Пошли.

Он тянет ее за руку. По песку в туфлях идти совершенно неудобно, и Виктория едва поспевает.

- Сними чертовы туфли, - произносит он, и в его голосе ей слышатся нотки раздражения, поэтому Виктория останавливается и одергивает руку.

- А ты смени тон.


По идее, Тедди должен бы извиниться, но вместо этого он начинает смеяться. И Виктория больше уже не может обижаться. Невозможно, когда
дело касается Тедди.

Поэтому она снимает туфли, зато идет намеренно медленно. И пусть только попробует поторопить ее!

- Куда мы идем? - спрашивает Виктория, когда они начинают подниматься вверх по травянистому склону. Она вновь держит его за руку, и для ее это нечто большее, чем просто страховка. И ей интересно, думает ли Тедди так же.

- Сейчас узнаешь.

Виктории хочется думать, что он ответил на ее непроизнесенный вслух вопрос.

Они выходят к неказистой хижине. Дальше, примерно в пятнадцати минутах ходьбы - виднеется небольшая деревушка. Виктории совсем не интересно, живут в ней магглы или маги, но тем не менее она спрашивает. А Тедди лишь пожимает плечами, увлекая ее за собой в хижину, освещенную внутри солнце сквозь окна и множественные щели.

А на дощатом полу - щенок. Смешной пушистый лабрадор.

- Это тебе подарок. С днем рождения.

Виктория мечтала о щенке всю свою жизнь, но у Доминик аллергия...

- Это его будка. Мальчишка из деревни - я договорился, он будет присматривать. А мы сможем приходить сюда хоть каждый день, кормить,
гулять с ним.

- Невозможно.

- Кто сказал?

Виктория улыбается, качая головой. Рядом с ним она верит, что реально все.

Садится на корточки, гладит щенка по мягкой светлой шерсти. Он игрив и неуклюж - идеальный щенок в ее идеальный день рождения.

- Ну, что скажешь?

- Я тебя люблю, - вырывается у Виктории прежде, чем она успевает подумать. Но в следующее мгновение она нисколько не жалеет о
произнесенных словах. Все правда. Пусть знает.

- Что? - Тедди переспрашивает без удивления в голосе.

Виктория берет щенка на руки и поднимается с корточек - он не вырывается. Ласковый пушистый комок.

- Люблю тебя, - шепчет она и улыбается. И встает на цыпочки, чтобы поцеловать.


для  miraizo
дженовая гарридрака с детским рейтингом

Когда они столкнулись в коридоре, Поттер выглядел счастливым, по-идиотски улыбался и леветировал над начищенными плитами
пола пушистую зеленую елку.

Драко смерил удивленным взглядом протянутую ладонь и пожал плечами, прежде чем пожать ее.

 

Обычно они лишь кивали друг другу, а сейчас на Поттера видимо повлияла вся эта рождественская хуета, решил Драко.

 

- Это для офиса, - сказал глава авроров, указывая кивком головы на свой "багаж" и зачем-то еще и взмахивая рукой, в которой была палочка.

 

Драко едва успел увернуться от желающей его протаранить елки, лишь по плечу хлестнула ветка с зелеными иголками. И Поттер весь рассыпался в извинениях, которые Драко выслушивал, досадно потирая плечо.

 

- Что вы планируете на Рождество? - вдруг спросил Поттер между всеми своими "прости".

 

- Ничего, - бросил Драко, собираясь уже свалить подальше от этого неожиданно проникшегося дружелюбием бывшего недруга, а теперь - коллеги по Министерству. Но тот остановил его, схватив за руку и разворачивая к себе. Драко чуть не задохнулся от подобной наглости.

 

- В смысле "ничего"? Это же Рождество, понимаешь?

 

Нет, Драко с трудом понимал, к чему клонит Поттер. Он постучал пальцем по наручным часам, намекая, что ему уже пора и что у него нет времени на всякий поттеровский бред и дурацкие разговоры. На его плечах серьезный проект, между прочим.

 

- Астория уехала на Рождество к своим родителям. Скорпиус остался в Хогвартсе. Я собираюсь работать, - скороговоркой перечислил Драко, надеясь, что этот ответ будет достаточно исчерпывающим.

 

- Ты не любишь Рождество? - что-то между вопросом и утверждением, но Драко все же решил ответить, чтобы Поттер понял наверняка:

 

- Я не люблю Рождество.

 

- Глупость.

 

Глупостью, по мнению Драко, была невыносимая надоедливость Поттера.

 

- У меня прорва дел...

 

А еще устало-раздраженный голос и "свали, Поттер" во взгляде. Но тот даже не дал ему договорить, выпаливая:

 

- Может, придешь на ужин к нам? Джинни пригласила кучу гостей. Должно быть весело.

 

Учитывая, что это был их самый долгий разговор с момента знакомства, абсурдность идеи уже не казалась такой абсурдной. Драко попросил бы ущипнуть его, чтобы удостовериться в реальности происходящего, если бы не считал это совершенной пошлятиной. Поэтому он всего лишь спросил, придавая лицу максимально-насмешливый вид:

 

- Как ты это себе представляешь, меня на вашем ужине?

 

Поттер пожал плечами и засмеялся - весело и беззаботно.

 

Слишком весело и беззаботно для мужчины по сорок.

 

- Рон будет в шоке.

 

Когда Драко собирался на этот ужин, он оправдывал свое решение только этим.

---

Гермиона/Сириус

Мой фик на Хогнетовский фикатон: "На ночь глядя"
Пейринг: Сириус/Гермиона
Тип: недо-гет
Рейтинг: R за нехорошее слово. а если не придираться - PG-13

---

Фик про Тедди

Название: Тедди Блэк

Автор: Estella

Персонажи: 14-летний Тедди, дом Блэков

Рейтинг: PG

Тип: джен

Жанр: драма.

Саммари: "Он знает, здесь его место. Просто потому, что ему больше нигде нет места. Он совершенно одинок. Его бросили родители, и Андромеды больше нет, и с Гарри он в ссоре, потому что может лишь разочаровывать. Тедди кажется, что он никому не нужен"





Камин выплевывает Тедди на неопределенного цвета ковер.

Затхлый запах, столпы пыли в воздухе, он вдыхает их и чихает. А потом еще раз, и еще, взрывая гнетущую тишину, сотрясая недвижимый в течение стольких лет воздух.

Едва слышно шелестят хрустальные "капли" массивной старинной люстры. Это кажется странным, потому что единственное, что заставляет воздух этого дома прийти в движение, это его сбившееся шумное дыхание. Он пялится на люстру с минуту, но так и не находит ответа, так и не решается зажечь свечи.

Ему холодно.

А за окном - он точно уверен - нещадно печет солнце. Но здесь окна занавешаны тяжелыми гардинами, которые, казалось, полностью состоят из пыли. У Тедди ладонь в чем-то черно-сером после того, как он отодвигает их в сторону и пропускает в комнату тусклый цвет сквозь закопченное стекло окна.

Словно на улице вечер.

Словно на улице не жаркий полдень, в который нельзя поднять глаз на ослепительно яркое небо без чувства, что свет выжигает их изнутри. Не говоря уж о том, чтобы попытаться взглянуть на солнце.

Но Тедди знает хитрость. Он может смотреть на этот белый шар в лазурном небе, ни капельки не жмурясь, всего лишь прикрыв один глаз рукой. Это Андромеда научила его.

Андромеда, которую он считал своей настоящей матерью. Ее, а не ту, что бросила его.

Это неправильные мысли, и ему столько раз в детстве пытались объяснить это, стоило ему спросить: "Где мои родители?". Пытались оправдать.

Тедди плевать хотел на объяснения. Их нет, потому что они бросили его.

Поэтому он их ненавидит, своих папу и маму.

Поэтому он и считает Андромеду единственной родственницей.

Поэтому он и здесь, в доме ее предков. В доме своих предков.

* * *

Тедди идет по коридору.

Каждый шаг - скрип.

Каждый шаг - шорох.

И вдруг ему кажется, что тут кто-то еще. Но это всего лишь зеркало справа от него, замутненное от пыли, обрамленное почерневшим серебром.

Он подходит ближе, вглядываясь в свое отражение, которое напоминает приведение. Размытое, нечеткое лицо - он проводит рукой по зеркалу, счищая с его поверхности пыль.

Тедди любит зеркала. Он любит удивлять самого себя, глядя в них на совершенно незнакомое лицо. Ощущения просто непередаваемые. Тедди кажется, что он в теле другого человека, с совершенно другой жизнью, в которой нет места его, теддиным проблемам.

Он может быть тем, кем он сам захочет.

В этот раз его отражение - это курносый нос, веснушки и выступающие скулы.

В этот раз он светловолос и смешлив.

Но в зеркале отражается еще одно лицо. Тедди оглядывается и смотрит на слегка прищуренные, изучающие его серые глаза, резко-очерченные губы, искривленные в надменной, высокомерной улыбке.

Тедди лукаво улыбается в ответ и на глазах человека с портрета меняет лицо в филигранную копию того, что видит.

Человек с портрета удивленно вскидывает черные брови, но спустя секунду одобрительно кивает и трижды ударяет ладони друг о друга. Тяжелые, торжественные хлопки - для Тедди они звучат, как шквал аплодисментов.

- Арктурус Блэк, - представляется он, делая ветиевато-изящный жест рукой. Тедди вторит ему и произносит:

- Тедди. Теодор Блэк.

* * *

Он лишь мельком осматривает комнаты, не задерживаясь в них более минуты. Но одна приковывает его внимание колдографией на стене. Четыре парня, и один из них - Ремус Люпин, его отец. Тедди ухмыляется, глядя на его изможденно-счастливое лицо, и превращает свое в точно такое же.

Тедди столько раз менял внешность за свои четырнадцать лет, что стать чьей-то копией ему проще простого.

И, глядя в зеркало, он делает то же выражение лица, что у подростка-Люпина на колдографии. А после плюет в это лицо, и улыбается, наблюдая за тем, как плевок сползает по зеркальной поверхности.

* * *

Тедди салютует портретам пыльной бутылкой, найденной в закромах кухни, и прикладывается к горлышку.

И из зеркала на него глядит избалованный отпрыск богатого семейства - именно таким ему показался парень на колдографии в семейном альбоме. Капризный изгиб губ, нахально-высокомерный взгляд исподлобья - Тедди копирует того, кого не знает.

Ему весело, чертовски весело.

Его голова как в дурмане, ему кажется, он сходит с ума в этом доме.

Тедди здесь уже две недели со дня похорон Андромеды.

И теперь это его дом.

И в черном шелковом халате в пол Тедди чувствует себя хозяином. Чувствует себя Блэком, потомком проклятого семейства.

* * *

Он обедает в просторной трапезной, заедая вино чем-то совершенно несъедобным.

У Тедди дрожат озябшие руки, а голова соображает с трудом. Ему кажется, что он постарел, вдыхая неделями пыль, возраст которой, кажется, целые века.

И ночами он плачет, завернувшись в грязное, истлевшее одеяло. Ему страшно, ему надоело изображать из себя мертвецов, призраков прошлого.

Но он знает, здесь его место. Просто потому, что ему больше нигде нет места.

Он совершенно одинок.

Его бросили родители, и Андромеды больше нет, и с Гарри он в ссоре, потому что может лишь разочаровывать.

Тедди кажется, что он никому не нужен.

* * *

Шепот портретов в длинных коридорах, скрип бесконечно-старых половиц, непонятно откуда взявшийся сквозняк - все это наводит ужас. Тедди теперь боится своего отражения, он видит в нем нечто настолько неузнаваемое, что ему становится трудно дышать и голова идет кругом.

Глаза, его неизменные глаза - они теперь другие, чужие, совершенно непохожие - совершенно мертвые, как глаза всех этих мертвецов, в которых он "играл". И он изрезал себе руки, когда в приступе истерии разбил все зеркала в доме, он вылизывал костяшки пальцев после того, как самозабвенно уничтожил стеклянные двери древних сервантов. А осколки летели на пол, осколки звенели и смеялись, и его тошнило, когда он видел собственную кровь в этих смеющихся осколках.

И теперь Тедди уверен, что сходит с ума.

Он уверен, что умрет здесь, что дом заберет его себе, заберет к себе родную кровь.

Он один, его все бросили, он никому не нужен - только этому дому.

Тедди знает это.

* * *

Одиночество. Оно оглушает. Ни шепота, ни шороха, только дыхание - шумное и прерывистое. А еще кашель - громкий и с надрывом, взрывающий воздух и теддины легкие.

Полы шелкового халата истрепались и посерели от пыли. Халат висит на нем, исхудавшем, совершенно истлевшем. Тедди смотрит на свои бледные руки в царапинах и затягивающихся ранах - и эти руки, как ему кажется, становятся прозрачными. Он призрак, призрак этого дома, проклятого дома его предков.

Он старается тише дышать и кашляет только тогда, когда нет сил терпеть - он боится вновь разбудить дом.

* * *

Он не помнит, где оставил свою мантию - с щепоткой летучего пороха в кармане.

Голова пуста, Тедди лишь знает, что даже если бы нашел мантию - все равно ему не хватило бы сил оставить этот дом. Он не сможет сам, и ему некому помочь. Он никому не нужен, его все бросили, и для Гарри он лишь обуза.

Какое Гарри дело до Тедди, если у него есть собственный выводок?

К тому же Гарри и не вспомнит, как еще десять лет назад показал крестнику этот дом, сделал особняк Блэков видимым для Тедди, прошептав адрес на ухо мальчику с разноцветными волосами. Нет, Гарри не сможет ему помочь.

Тедди чувствует себя ненужным. Он в отчаянии впивается зубами в искусанные губы - уже не чувствуя боли, чувствуя лишь кровь на языке. Тедди лежит на полу и не понимает, в которой из комнат находится. Он лежит, ожидая, когда превращение закончится. Когда он в самом деле станет призраком этого дома. Когда дом заберет его окончательно.

И он уже не может плакать - может только захлебываться в неозвученных стонах.

И ему приходит на ум лишь один способ покончить со всем этим быстрее.

Он поднимается на ноги и, пошатываясь, бредет по коридорам, скользя плечом по стенам в поисках поддержки. Он бредет без цели, оставляя после себя языки пламени и смрад дыма.

Все будет так, как Тедди и думал - он умрет здесь. Никому не нужный Тедди - дом получит его... и сам превратится в пепел. Тедди не собирается умирать в одиночестве.

И в сероватых клубах дыма он дышит полной грудью...

* * *

Его искали целый месяц со дня похорон Андромеды. Были подключены лучшие ищейки, весь магический мир считал, что Гарри сошел с ума - невозможно найти метаморфа, если он вдруг решит исчезнуть. И это в самом деле казалось безнадежным.

А потом был портрет Финеаса Найджелуса, вопящий о том, что дом его предков горит...

---

Поколение без проблем. Глава 1. Хьюго

Название: Поколение без проблем.

Персонажи: Хьюго Уизли, Луи Уизли, Скорпиус Малфой, Джеймс Сириус Поттер, близнецы Скамандеры и другие.

Тип: джен с налетом слэша и гета.

Жанр: общий

Рейтинг: PG-13

Саммари: Это новое поколение. Поколение без войны, поколение без
проблем. Но им скучно жить в мире и благоденствии, и поэтому они сами
создают себе проблемы.

Дисклеймер: имена - Роулинг, характеры "детишек" - мои. Будущее тоже мое)))



Глава 1. Хьюго



Ночью в городе светло, как днем. Магглы отрицают ночь - у них есть
энергетические напитки и ультрамодные пилюли, которые делают жизнь без
сна простой и реальной.

Побочные эффекты: галлюцинации, физическое и эмоциональное истощение, депрессия.

Чтобы избавиться от этого, есть другие волшебные таблетки, у которых побочных эффектов еще больше.

Хьюго находит все это замечательным. Они видит в этом некий смысл.

Проблема-решение-проблема-решение... и так до бесконечности.

Все просто.

Иллюзия борьбы. Это важно, пусть большую часть освободившегося времени
эти магглы тратят на то, чтобы избавиться от проблем и получить новые.
Но зато все это имеет значение. Их жизнь - сплошное достижение целей.
Хьюго завидует.



Он забирается в самые злачные районы, чтобы сделать колдографии. Ему
нравится развешивать упадок и уродство на стенах своей комнаты.
Украшеные таким образом стены резко контрастируют с идеальной картиной
за окном. А еще он делает колдографии центра мегаполиса - скорость,
рекламные щиты и оглушающая звуковая долбежка города. Им тоже найдется
место в его комнате - ведь за окном тишина, спокойствие и
благоденствие. И от этого тоже можно устать - поэтому Хьюго
расслабляется, пялясь на изображение маггловского города.



Но в этот раз с ним Луи, и его длинные светлые волосы собраны в
небрежный хвост. Рядом с ним Хьюго чувствует себя неуверенно. Все
чувствуют себя неловко рядом с Луи.



Первый в истории парень с кровью вейлы в венах. На него вешаются
девушки, но лишь потому что он чертов красавчик. Другое дело парни -
они всегда либо раздражены, либо смущены его присутствием, поскольку
оно ставит все под сомнение.



- Ты долго еще? Мог выбрать райончик получше...



Еще у него душный голос, такой, что трудно дышать и кружится голова, когда слышишь слишком близко.



Хьюго делает еще один кадр и поднимается с корточек, поправляя сползшие джинсы.



- Я закончил, мы можем возвращаться, - говорит он, убирая аппарат в
рюкзак. Над ними с ревом проносится нечто настолько реактивное, что
Хьюго видит лишь мигающе-красное смазанное пятно в небе, подсвеченном
экранами щитов и уличными прожекторами.



- Нет, я хочу еще прогуляться, - Луи улыбается, прислоняясь спиной к
шершаво-кирпичной стене. Он с таким видом вглядывается в небо, словно
пытается найти хоть единый намек на растаявшие в подсветке звезды. -
Тут все иначе, да, Хьюго?



Тот лишь пожимает плечами, хотя мог бы долго говорить на эту тему. Ведь тут не просто иначе - абсолютно по-другому.



А Луи смотрит на него, словно чего-то ждет. Ответа на свой полу-вопрос?



- Ты ведь был здесь на прошлой неделе...



- Ты отлично знаешь, что я не мог быть здесь на прошлой неделе, - Хьюго
разглядывая подозрительных типов, пялящихся на них с противоположной
стороны улицы. - Слушай, Луи, думаю, нам нужно сваливать.



- Пустяк, - лишь мельком взглянув на источник возможной опасности,
беспечно бросает блондин, а Хьюго думает, не говорит ли в его кузене
гриффиндорское образование. - Доминик видела тебя в центре города -
продолжает гнуть свое Луи, - и теперь я хочу знать, как тебе это
удалось. Твоя бабушка-маггла умерла год назад, и ты знаешь, что это
значит - больше никаких дополнительных пропусков вашей семье.



- Твоей сестре показалось, - Хьюго думает, что в следующий раз наложит
на себя маскирующие чары. - Ты как знаешь, а я ухожу отсюда - мне не
нужны проблемы.



- Брось, их всего трое, и я...



- И ты ничего не сможешь без палочки, Луи, - в голосе Хьюго звучит
раздражение. Его жутко бесит кузен, и этот его допрос, и то, что сам он
вот-вот признается просто потому, что Луи этого хочет. А Хьюго хочет
перевести тему, и припечатать этого красавчика к стене, и хорошенько
ему врезать, чтобы потом зацеловывать синяк.



Но пока что он лишь старательно уничтожает последние мысли, усиленно
думая о дурацком законодательстве, запрещающем колдовство на территории
магглов. Взмах палочки - и уже через секунду здесь появятся несколько
"служителей закона". Магическая активность отслеживается, пропуск,
выдаваемый каждому совершеннолетнему волшебнику раз в месяц (или четыре
раза, если имеются родственники-магглы), позволяет совершить лишь два
перемещения сквозь границу дизапарации, то есть туда и обратно.



И сейчас самое время, чтобы вернуться. Нужно лишь место, где их не
увидит какой-нибудь любопытный маггл. Поэтому Хьюго хватает Луи за руку
и тащит в ближайшую подворотню.



- Это ведь твой дружок Скорпиус снабжает тебя дополнительными
пропусками? - бросает Луи, послушно следуя за кузеном, и в его голосе
нет ни намека на вопрос - он абсолютно уверен в том, что говорит.
Именно поэтому Хьюго все-таки не произносит готовое сорваться с языка
"нет". Они останавливаются у обшарпанно-кирпичного "тупика", и Хьюго
молчит, позволяя Луи решить, что это знак согласия, и высказать,
наконец, все, что тот хочет.



- Я ведь знаю не только про прошлую неделю. В том месяце ты привысил
допустимую норму раз в десять, - усмешку на лице Луи нельзя назвать
красивой, но Хьюго не может оторвать взгляда от губ. - Я догадался, что
это Малфой. Ты любишь прогулки по территории магглов, а его отец
работает в отделе контроля, он твой друг, и для него достать тебе пару
пропусков легче легкого. Мне нужно, чтобы он и мне достал несколько.



- Да, конечно, - произносит Хьюго прежде, чем задумывается о своих
словах. В следующую секунду он зол на себя, на Луи, и на Розу, которая
проговорилась за семейным обедом, что он сегодня собирается в город. -
В смысле, нет. Во всяком случае не за бесплатно.



Луи улыбается, хотя, насколько Хьюго знает, у него нет для этого повода
- вряд ли та мелочь, что выдается ему на карманные расходы может
устроить Скорпиуса. Луи улыбается так, словно у него под кроватью целые
залежи галлеонов. А Хьюго эта его улыбка выводит из равновесия не
меньше, чем то, как Луи кладет руку ему на плечо, притягивая к себе
ближе, чтобы произнести прямо в ухо:



- У меня есть идея, которая тебе понравится. Тебе, и твоему дружку. Ты ведь знаешь близнецов Скамандеров?



* * *



Роза появляется в его спальне как раз тогда, когда Хьюго развешивает новую порцию колдографий на стенах своей комнаты.



- Ты хоть немного поспал? - спрашивает она с улыбкой и чашкой кофе в
руках. Хьюго лишь приветствует ее кивком головы, не отрываясь от своего
занятия. На следующей колдографии красотка-маггла танцует откровенный
танец в стеклянном кубе. Хьюго размещает снимок рядом с изображением
священника, читающего проповедь.



Хьюго любит контрасты.



- Папа хочет видеть тебя. Не будь букой, ладно? Спустись и поговори с
ним нормально, - она делает упор на своем "нормально", и это вызывает у
Хьюго улыбку. С тех пор, как распределяющая шляпа отправила его в
Слизерин, они с отцом ни разу не говорили нормально. Тот всякий раз
ждет от него какой-нибудь гадости, а Хьюго, как послушный сын, не хочет
его разочаровывать.



- К сожалению, у меня нет времени для семейных разговоров. Поцелуй его за меня.



- Хьюго!



- Я правда спешу.



Хьюго врет - он никуда не спешит, потому что нелепо даже представить,
что Скорпиус бодрствует в такую рань. Но Хьюго рассчитывает, что его
друг вовсе не ложился.



А Роза в качестве совы - это совершенно проигрышный вариант. Нет, он не
пойдет поговорить с отцом. Если бы тот так уж хотел пообщаться с сыном,
пришел бы сам.



Поэтому Хьюго закидывает рюкзак за спину и в прощальном жесте машет сестре рукой, стоя посреди комнаты.



- Скажи, что меня срочно вызвали в Пророк.



- Ну конечно, в семь утра без колдографа не обойтись, - скептический
тон проиграл улыбке, появившейся на лице Розы. - Без проблем, я тебя
прикрою... если ты пообещаешь, что сегодня не будет никаких ночных
отлучек, и ты выспишься как следует.



Хьюго и в самом деле обещает ей это прежде, чем аппарирует из комнаты.
Хьюго - бессовестный врун, ведь если Скорпиус ответит согласием, ночью
их ждет бешенный рейв и куча богатеньких маггловских детишек, желающих
раскошелиться.



Нет, Хьюго не нужны деньги. Хьюго просто в кайф нарушать дурацкие
законы без возможности быть пойманным. И только поэтому он уже минуты
две упорно стучит в дверь скорпиусовской квартиры. И плевать, что этого
хочет его долбанный кузен - он не поэтому здесь, в бывшей маггловской
многоэтажке, в бывшем маггловском городе Бирмингеме, в другом волшебном
графстве Англии.



Магглы с помощью летательных аппаратов, машин и прочей техники, могут
развивать бешенную скорость, но до мгновенной аппарации им еще далеко.
Хьюго потребовалось меньше секунды, чтобы переместиться из южного
графства, где он живет, в центральный регион Магической Англии, но он
не чувствует даже мизерной доли превосходства. Он уверен, скоро магглы
и этому научатся, ведь они не застыли во времени, как волшебники.



С силой ударяя ногой по двери, Хьюго думает, что жизнь была бы совсем
другой без дурацкой обособенности магического мира от маггловского.



А глядя на своего друга, наконец открывшего чертову дверь, Хьюго
думает, что тот единственный, кто его понимает. Скорпиус, в простыне
обернутой вокруг бедер, с привычно-бледным лицом и расслабленным
взглядом, выдыхает свое "Проходи", а после исчезает в темноте коридора.




Хьюго идет следом, натыкаясь в узком проходе на опрокинутый котел,
наступая на нечто липко-зеленое. И в полумраке единственной комнаты -
плотные шторы не пропускают ни единого луча солнца - Хьюго видит
страшный бардак. Бутылки, одежда, книги, свитки пергамента - всего
этого слишком много для небольшого помещения. А еще все это совершенно
не свойственно его чистюле-другу.



Просто Скорпиус очень любит создавать о себе ложное впечатление.

---

Драбблы, написанные по заявкам в рамках муз. флэш-моба

для  Менолли
Пейринг: Лаванда/Гойл
Писалось под песню Test icicles "Your Biggest Mistake"

Лаванде всегда нравились простые парни. Простые и грубоватые. Высокие, неотесанные чурбаны. На их фоне она была нежным цветком, хрупкой деткой.

Детка... Ей нравилось, когда ее так называли. Немного грубо, но - о, да! - она трепетала, с ума сходила - так ей это нравилось.

Именно так все и началось. Он сказал: "Свали с дороги, детка", и Лаванда почувствовала, что хочет слышать это снова, и снова, и снова. И этот его голос - низкий, хриплый, по-настоящему мужской. И руки у него были такими, что ее чуть пухловатые пальцы в его ладони казались бы сущим воплощением изящества.

Он был не особо красив, но Лаванду это совершенно не смутило. Мужчине не обязательно быть красивым... и умным тоже, подумала она, взглянув на него еще раз.

А еще они были по разные стороны баррикад. Он был из плохих, а она - на стороне хороших. И это казалось чертовски возбуждающим. Она представила, как это будет занимательно, скрывать от друзей свои отношения, иметь порочную связь...

И Лаванда, намеренно неуклюже шагнув вперед, рухнула прямо к нему в объятия, ухватилась за сильные крепкие руки.

- Ах, Грегори, моя нога! Я кажется подвернула ногу!

Несколько секунд он ошарашенно смотрел на нее, а потом вдруг грубо хохотнул.

- Хыыы, посмотрим теперь, как ты будешь ковылять до Больничного Крыла, гриффиндорская дуура.

Для [L]Lesta Xawie[/L]

Пейринг: Лаванда/Луна
На песню Muse "Bliss"

- Знаешь, мне кажется, я все еще его люблю.

Лаванда смотрела вперед, смотрела на жениха с невестой и залпом допивала бокал шампанского.

- Ненавижу, - выдохнула она со всхлипом, когда Рон с Гермионой обменялись взглядами, обменялись кольцами, обменялись клятвами.

А после, когда гости вальсировали вокруг счастливой пары, Лаванда крепче стиснула тонкие пальцы спутницы и шепнула, что хочет танцевать. И вышагивая с гордо поднятой головой, сжимая губы в улыбке, стискивая зубы до скрежета, она шла и бросала вызов - коротким платьем и Луной Лавгуд в качестве партнерши. И прямо посреди площадки для танцев, прямо перед неуверенно улыбающимся Роном, она целовала губы Луны, бледные и сладкие, и сжимала пальцами хрупкие плечи, пытаясь найти в них опору. Лаванду била дрожь, и она так боялась упасть.

А после, лежа на кровати в странном доме странного папаши ее странной Луны, она позволяла слизывать соленые дорожки слез со своего лица, искала забвенье в ласках, хотя бы мизерную долю отчуждения в голубых глазах и что-нибудь, что объяснило бы улыбку.

- Это ведь больно, любить того, кто не любит тебя, - шептала Лаванда, вновь смаргивая слезы.

- Нет, любить всегда просто, - отвечала ей Луна, и покрывала поцелуями ее тело, и рисовала языком узоры на нежной коже, и в самом деле верила в свои слова.


Для  Mileanna
Пейринг: Андромеда/Ремус
На песню: The One AM Radio - What You Gave Away

I made my way there,
Breathed that air and walked on those dunes,
Tuck my feet in the sand,
Hold your daughter's hand

У девочки совсем маленькая ладошка, а еще она через шаг спотыкается. Маленькие ножки утопают в песке, но она весело смеется и зовет его "Лем". Это малышка Нимфадора, и она любит грустных парней. Так сказал Сириус, передавая ему на руки кроху с розовыми кудрями, чтобы она не отвлекала маму с дядей от разговора.

А Ремус оглядывается, чтобы взглянуть еще раз, и еще, и еще. Не может наглядеться на нее, кузину своего друга, со звездным именем, звездной внешностью и звездными замашками. У нее дочка, способная менять внешность, и весельчак Тед в мужьях. А ему шестнадцать, и он ничего не понимает в любви.

Но ему кажется, что это она и есть. Он слышит смех Андромеды, улавливает постоянно-лукавые интонации в ее голосе и мечтает, чтобы она шла под руку с ним, а не со своим кузеном.

Но за руку его держит малышка Нимфадора с фиолетовыми волосами, неуклюжими ножками и "Лем" сквозь смех. Она болтает много всего непонятного, идет слишком быстро для такой малютки и вечно спотыкается. Девочка способна утомить кого угодно, но в конце их прогулки Ремуса вознаграждают за терпение.

Андромеда целует его в щеку и улыбается в своем "спасибо". И ради такого Ремус готов гулять с малышкой Нимфадорой каждый день.

Для Atranotte
Пейринг: Лили/Сириус
На песню: Jane Air - Неон и Кислота

Кислота. Вокруг него. Внутри него. Везде.
Сириус чувствует ее на языке. Он смотрит в зеленое море, волнующееся под черно-синим небом и задыхается.
Он ясно различает сладострастные стоны в шуме моря. Ему кажется, что они трахаются прямо здесь, на пляже, а не в хижине в паре метров от него. Лили и Джеймс, Джеймс и Лили. Сириус чувствует себя лишним, но они живут здесь уже месяц. Втроем. "Каникулы" после окончания Хогвартса. Их побег от реальности в море, диком пляже и разваливающейся хижине.
Он не помнит, когда в последний раз держал в руках волшебную палочку. Волшебные маггловские таблеточки - вот их новая магия. Убегают от проблем, прячут страх под маской беспутства.
- Завтра мы возвращаемся, - произносит она через пару минут после того, как равномерный шум прибоя перестают нарушать посторонние звуки.
Он оборачивается, но не успевает за ней - Лили уже впереди, на пути к морю.
Сириус поднимается и идет вслед.
- Что это значит? - кричит он, но она словно не слышит. Белая кожа, блестящая от пота, стройное обнаженное тело, огненные пряди длинных волос и вопрос без ответа - он бежит за всем этим.
- Зачем возвращаться? - спрашивает он, хватая Лили за руку и оборачивая к себе лицом. Она так и не решилась войти в воду. Ждала его или испугалась бушующего моря.
- Рем прислал письмо. Джеймс тебе не говорил? Там все плохо. Он хочет вернуться. Хочет что-то делать, хочет помочь, - скороговоркой произносит Лили, а ее волосы блестят неоном в цвете луны. Красным-красным. И у Сириуса кружится голова.
- Я остаюсь здесь, - сипло произносит он, все сжимая пальцами ее ладонь.
- Нет, ты вернешься с нами, Сириус, - она улыбается и, приподнимаясь на носочках, целует его губы. - Ты ведь любишь нас, - выдыхает она ему в рот.

Для  Favilla
Про Нарциссу и про то, почему она стала блондинкой.
На песню: Mujuice - Слеза Оленя, Считающего Себя Северным Сиянием

кровь
прочь

пусть сгорит то
чтоб они называли дом
а мы нет
слышишь мы нет

Она улыбается. Белая кожа, белое платье, белые лилии в белокурых локонах, а матушка ворчит, что все сливается.
Нарциссе плевать. Нарцисса счастлива, ведь совсем скоро она станет миссис Малфой.
"К черту Блэков!" - кричит она в мыслях.
- К черту Блэков, - шепчет она своему отражению.
Отражение с ней согласно. В Нарциссе больше нет ни капли блэковского.
А в комнате до сих пор чувствуется запах жженых колдографий и портретов, и даже терпкий аромат лилий не может перебить его.
Она уничтожила все, что напоминало бы ей о ней прежней - одно за другим изображение черноволосой Нарциссы, такой похожей на проклятых предков, на чокнутых родственничков, сгорало в пламени камина. А теперь ей кажется, что запах сожженного прошлого будет вечно царить в этой комнате.
Ей плевать. Она не вернется. Никогда. Только не сюда.
Чертов дом Блэков.
Вчера она хотела поджечь его.
Спалить до тла.
Вместе с гобеленом.
Вместе с лицами на портретах, чьи черты угадывались в ее, Нарциссы, лице. Пусть она и хотела считать, что в ней все-таки больше от матери. Тем более теперь, с белокурыми волосами, как у Друэллы.
Взяла пример с Андромеды, но та отреклась каштановым от всех кровных уз, а Нарцисса лишь от тех, что ненавидела всей душой.
Да, лучше походить на холодных и равнодушных Розье, чем на этих безумцев, неврастеников, с тараканами в голове и скелетами в шкафах. Нарцисса мечтает о нормальной семье, с нормальной кровью, а не этим кипящем безумием в венах.
Все изменится теперь, когда она станет одной из Малфоев - именно об этом она и мечтает. Их с Люциусом союз будет покрепче крови - она сделает все для этого.
- Пора, - говорит матушка, поправляя бант на ее белоснежном платье.
А Нарцисса смотрит в зеркало и улыбается своему отражению. Она счастлива.

Для  Тиу
Пейринг Ремус/Тонкс
На песню: Arctic Monkeys - do me a favour.

- Сделай мне одолжение, Ремус.
- Да?
- Пригласи меня на свидание.
- В смысле? - он даже закашлялся от удивления.
- Свидание, Рем, - протянула Тонкс, подпирая подбородок ладонью согнутой в локте левой руки. - Я не прошу тебя о чем-то нереальном. Мы можем также продолжать пить этот чай, просто пусть в этом будет немного другой смысл.
Ремус сделал большой глоток чая, пытаясь переварить ее слова. А после улыбнулся своей фирменной улыбкой, от которой у Тонкс
голова шла кругом, и одновременно с этим появлялось чувство раздражения. Он улыбнулся так, словно говорил: "В твоих словах сплошной
абсурд, но я слишком тактичен, чтобы сказать тебе это".
- Я для тебя не стар? - именно это он произнес, глядя на нее снисходительно. И Тонкс ответила ему с вызовом, встряхнув копной пушистых алых волос:
- В самый раз. Мне нравятся зрелые мужчины.
Он молчал, придумывая, что сказать, она молчала, ожидая его ответа, а где-то наверху в этом мрачном доме Блэков Сириус кормил Клювокрыла.
Наконец, Ремус неловко кашлянул, прежде чем произнести: "Просто пить чай?"
Тонкс заулыбалась, а волосы на ее голове теперь отливали задорным желтым.
- Пить свиданческий чай, понимаешь разницу? Это не просто поболтать, отставить пустые чашки и сказать "До встречи". Главное - перспектива
будущих отношений. Я буду думать о том, сколько ложек ты кладешь в чай, пьешь горячим или чуть остывшим, чтобы потом, в нашем будущем, делать тебе чашку правильного чая. А ты будешь смотреть на меня и раздумывать, умею ли я готовить или мои кулинарные способности заключаются лишь в отлично заваренном чае, и не буду ли я принимать другой облик, чтобы проверить тебя на верность - сразу говорю, что не буду, - Тонкс засмеялась и нечаянно опрокинула локтем свою чашку, расплескивая жидкость по столу, оставляя пятна на скорее серой, чем черной мантии Ремуса. - Прости, я такая неуклюжая. Прости, прости меня, пожалуйста, Рем.
- Пустяк, - только лишь произнес он, очищая заклинанием мантию с мыслями о том, как часто ему придется выслушивать все эти извинения.
А еще он думал, что фиолетовый цвет волос ей очень идет.
Он притянул заклинанием заварник и заново наполнил ее чашку.

Для  Диана Шипилова
Пейринг: Перси/Скримджер
На песню: Clap Your Hands Say Yeah - Love Song No. 7

Safe and sound
So safe for now
You're safe and sound
So safe for now

- Мистер Скримджер, это Персиваль Уизли.
Фадж представляет Перси новому министру в лучшем свете.
Послушный, исполнительный, лояльный...
Перси не слушает. Перси смотрит в желтые глаза Руфуса Скримджера, хищные и внимательные, видящие его насквозь.
Перси не против.
Он не имеет ничего против того, чтобы новый министр видел его насквозь.
Так Перси чувствует себя более защищенным. Более уверенным.
Если нет возможности что-то скрывать, нет и желания этого делать.
Это правильно.
Теперь больше никаких внутренних переживаний. Верный курс принят, сомнений не возникнет.
Потребность
в безопасности удовлетворена. Перси секунду улыбается новому министру
счастливой улыбкой, а после, смутившись подобного поведения, опускает
взгляд в пол.
- Мистер Уизли, - Руфус Скримджер прерывает словесный
поток бывшего министра и кладет тяжелую ладонь на плечо Перси. - Думаю,
нам стоит обсудить ваши обязанности на посту моего помощника.
Сейчас
непростое время, но Перси чувствует себя защищенным, когда министр
приобнимает его за плечи грубоватым, но уверенным движением руки. Перси
чувствует себя в безопасности.

запись создана: 12.04.2009 в 15:51

---

Нормальный

Название: Нормальный
Автор: Estella
Бета: Mallin
Персонажи: Лоркан и Лизандр Скамандеры
Рейтинг: R
Тип: слэш
Предупреждение: твинцест
Примечание для тех кто забыл или не знал: Лоркан и Лизандр - сыновья Луны Лавгуд, в замужестве Скамандер.
Написано в рамках феста в сообществе  gen-next


Нормальным. Лоркан хочет быть именно таким.

Иметь нормальную семью он также очень хочет.

И когда однажды он сказал это матери, она с улыбкой ответила ему, что у них и так нормальная семья.
Его мама ничего не понимает.

И когда однажды за обедом она сказала что-то о варатурах, которые сгрызли шоколадный торт тетушки Молли, Лоркан без намека на улыбку заявил, что никаких варатур не существует.
Ему было шесть, и той ночью рот Лизандра был в шоколаде. И это Лизандр хохотал, глядя на лицо Лоркана, когда мама невозмутимо ответила: "Ну конечно же, они существуют". Это Лизандр тогда вполне серьезно заявил, что видел их, и они поделились с ним кусочком торта.

Лизандр всегда был отличным актером. А еще он был маминым любимцем. Ведь его не просто устраивала ненормальность, ему нравилось быть ненормальным.

Лоркан думает, что именно поэтому они с Лизандром выросли такими разными.

* * *

Лоркану не нужно зеркало, чтобы понять, как он будет выглядеть, если состроит ту или иную гримасу. Они слишком похожи, даже для близнецов.

Но не сейчас, когда Лизандр рисует губы алой помадой и хлопает подкрученными заклинанием ресницами. Не сейчас, когда на нем девчоночья форма, и парни в спальне умирают со смеху, когда он трясет перед ними наколдованными сиськами.

- Зовите меня Лизи, мальчики, - пропевает его близнец, и Лоркан готов провалиться под землю от стыда. Ведь это ненормально, пусть никто уже не воспринимает "шалости" Лизандра всерьез. И брошенное Майлзом "вот псих" сквозь смех не означает ничего такого.

Но когда неадекватный братец запрыгивает к нему, Лоркану, на кровать и целует его в губы у всех на виду, смех прекращается. И Лизандр снова король ненормальности, властелин эпатажа, способный смутить даже тех, кто уже шесть лет подряд наблюдал все его выходки. Лизандр целует его c улыбкой на губах, измазанных лиловой помадой.

А Лоркан зол. Он зол настолько, что не просто отталкивает своего братца.

Но сбитые костяшки пальцев не приносят должного облегчения, когда за завтраком Лизандр улыбается ему, салютуя бокалом с тыквенным соком и поднося его к разбитым губам. И Лоркану так паршиво, будто он ударил не по лизандровому лицу, а по своему собственному. И он бы обязательно попросил прощения, если бы Лизандр стер ухмылку с лица, снял с себя все ту же девчоночью форму и прекратил вести себя, как псих-извращенец с размазанной по лицу помадой в цвет синяка на скуле.

Потому что Лоркан не может смотреть на него, не видя в нем себя.

Потому что Лоркан хочет считать себя нормальным, но не может, когда поблизости такое "отражение".

И его бесят косые взгляды и шепот в коридоре: "Всегда знала, что они ненормальные, но чтобы так…". Чертов Майлз с его длинным языком, и у Лоркана руки чешутся его проучить. У него редко возникает такое желание, он вообще довольно мирный парень. Но, черт бы все побрал, ему шестнадцать. И он хочет быть как все.

Ведь это его фриковатый близнец стоит перед профессором Аркетт, в то время как ее лицо заливает руменяц смущения - у нее нет предписания, как поступать, когда студент является на занятия в подобном виде.

Это его ненормальный братец отправляется переодеться и возвращается к концу занятия в образе Безумного Шляпника из маггловской книжки.

Это Лизандр, а не он, считает нестандартное поведение нормой жизни.

Может, поэтому после ужина он тянет Лоркана за руку, увлекая в кладовую для метел возле входа в Большой Зал, и проводит языком по губам брата прежде, чем тот опомнится, и целует, прикусывая зубами его нижнюю губу. Запястья Лоркана в тисках его пальцев "прибиты" к каменной стене, а в мыслях лишь то, что разбитые-истресканные губы Лизандра теперь со вкусом патоки.

- Я словно целую себя, - улыбка в голосе дразнит, щекочет сознание, ударяет в голову и отрезвляет до боли. Лоркан вырывается и бьет наотмашь - с тихим всхлипом, сорвавшимся с губ. А Лизандр хохочет, и Лоркану его смех кажется безумным.

- Прекрати все это, - шипит он, хватая брата за ткань рубашки и поднимая на ноги, заставляя заткнуться. Но они оказываются слишком близко - их лица в паре дюймов друг от друга, и Лизандр выглядит одуряюще невменяемым.

- Почему ты такой скучный, мой милый братец? - выдыхает Лизандр ему в лицо. - Такой скучный и такой вкусный.

Головокружение. Лоркан чувствует именно это. А еще, что оно ненормально до омерзения, его желание сократить гребаные дюймы между их лицами.

Но Лоркан не собирается уступать безумствам своего брата. Он не долбанный психопат, он нормальный.

И поэтому он отталкивает Лизандра в сторону и выбегает из кладовой под аккомпанемент падающих на пол метел, снесенных его близнецом с подставок.

Именно поэтому вечером он целует милашку Эбигейл. У нее нежные мягкие губы, серьезный взгляд, и она говорит, что не верит слухам о близнецах Скамандерах. Она говорит, что ее раздражает Лизандр, и что он, Лоркан, намного лучше. Она говорит, что он нормальный парень, и да, разумеется, она согласна быть его девушкой.

И Лоркан почти что счастлив.

До полного счастья ему не хватает уверенности, что Лизандр все не испортит. Ведь это его больной и чертовски похожий на него братец трахнул его бывшую девушку еще до того, как Лоркан позволил себе перейти к более страстным поцелуям. И это Лизандр со своими шершавыми губами и дразнящим взглядом, предлагающим полную свободу от предрассудков, не выходит у Лоркана из головы.

Ведь после бесконечных разговоров-объятий-поцелуев в пустой гостиной Райвенкло Лоркан не отпускал Эбигейл, закрывая ей рот поцелуем, когда она напоминала об утренних занятиях. Ведь он был бы не прочь заняться с ней любовью под треск горящих в камине поленьев. Но, несмотря на все это, в его мыслях были лишь эксцентричные выходки его шизанутого близнеца, поцелуи со вкусом помады, губы со вкусом патоки и "я словно целую себя".

* * *

Нормальным. Лоркан хочет быть именно таким.

Но разве это нормально, когда он не может смотреть в зеркало без мыслей о том, что Лизандр выглядит точно так же.

Лоркан и его сумасбродная копия без сегодняшнего кровоподтека на скуле, без вычурно-безумного вида — они выглядят абсолютно одинаковыми.

Даже шрам на плече, оставшийся у Лоркана от шипованно-острого растения в мамином саду - у Лизандра есть точно такой же, но сделанный им собственноручно, кухонным ножом по нежной детской коже.

Его братец с детства был ненормальным.

А Лоркан чувствует, что скоро станет таким же.

Потому что нет ничего нормального в том, чтобы ласкать себя в сонной тишине спальни, глядя в зеркало и с мыслями, что это Лизандр ритмичными движениями доводит себя до исступления.

И это кажется полным безумием, это взрывает сознание, отрицает любые нормы и правила, но лишь до тех пор, пока его настоящий, не зеркальный близнец не оказывается за его спиной и не проводит языком по его обнаженному плечу.

Рядом с ним отклонение превращается в норму, безумие - в здравый смысл.

Потому что нет, его братец не ненормальный, у него просто другие понятия нормальности.

И, отвечая на поцелуй Лизандра, Лоркан готов их принять.

---

Фанат

Название: Фанат
Автор: Estella
Бета: Джайа
Рейтинг: PG
Жанр: общий
Дисклеймер: никаких прав нет.
Примечание: год повествования - 1993
Написано для мультифика "Тайны Косого переулка"

* * *

За пять минут до открытия – вот как называется это время.

Утро стучит в закрытые ставни окон – золотистый свет сквозь щели. Аромат свежесваренного кофе сквозь запах полировки для метел. Солнечные пылинки сквозь затаившийся в помещении полумрак. Все так привычно для Хьюго Маллета.

Веселая мелодия вчерашней посиделки наигрывает в его мыслях ненавязчивую симфонию приятных воспоминаний. Это хорошо – собираться с друзьями и обсуждать прошедшие матчи, слушая дурацкие песни по радио. А потом весь следующий день вспоминать – нет, не своих друзей и их пустую болтовню – эти самые песни, наполненные теперь чем-то большим, чем словами исполнителя…

Последний хит модной группы "Пикси"– это теперь "Вигтаунские Воители" против "Пушек Педдл". 310:40, красно-оранжевый беспредел, "плоскогубцы Паркина" и очередное поражение "Пушек".... Ничего удивительного.

Минутная стрелка часов вот-вот достигнет двенадцати, и с улицы уже доносятся звонкие голоса мальчишек, с нетерпением ожидающих открытия магазина. Но Хьюго не торопится выполнить их желание…

Почти допитая чашка кофе в его руках. Почти улыбка на его губах. Ему почти двадцать два, и он занимается почти что любимым делом.

Он смотрит на портрет сестры, так похожей на него внешне и добившейся всего, чего хотел бы добиться Хьюго. Ее жизнь – это его мечты. Гордость и зависть – вот, что он чувствует, глядя на ее улыбающееся лицо. Зависти больше, поэтому он легким взмахом палочки переворачивает картину лицом к стене. Ненадолго. Хотя бы на эти пять минут.

Теперь хорошо.

Он делает финальный глоток кофе – горьковатая гуща на дне чашки. Можно погадать, но Хьюго, как правильный выпускник Рэйвенкло, не верит во всю эту чепуху, которую преподают на Прорицании, поэтому отставляет чашку на коробку радиоприемника, хранящего молчание ровно до десяти. А в десять – открытие магазина и спортивное обозрение. И у Хьюго есть еще немного времени, чтобы предсказать исход вчерашнего матча среди немецких команд.

* * *

Он сидит прямо на столе, касса - в качестве подлокотника, открытая нараспашку дверь – в качестве приглашения, духота – в качестве привычного состояния этого помещения летом.

С полудня и до закрытия магазин полон людьми: покупателями и просто любителями поглазеть на товар. Это время, когда можно только мечтать о тишине и покое. Но Хьюго нравится это шумное многоголосие, этот смех сквозь вопли розеток, скандирующих девизы команд. Закрыть глаза – и можно представить, что находишься на матче…

Мечущиеся в специальном кубе бладжеры с громким стуком врезаются в укрепленные магией прозрачные стенки, а мальчишки с трепетом подносят к кубу ладошки и восторженно верещат, только один из бладжеров ударит в их сторону.

- Я даже почувствовал! Если бы не было преграды, он убил бы меня! – прокричал один из этих мальчишек – каштановые волосы, веснушки и беззубая улыбка.

- А меня даже отбросило, вот как сильно бладжер ударил, - этот чуть старше, курносый и невозможно загорелый.

- А у меня еще круче…

Они здесь, в магазине, с самого открытия. Убегали поесть мороженного и вновь возвращались. Их Хьюго видит почти каждый день. Маленькие фанаты квиддича. Он тоже был таким.

А вот в магазин входят "большие" фанаты. Мантии с белым изображением сокола на темно-серой нашивке. Болельщики "Фэлмосских Соколов", агрессивные и не терпящие тех, кто предпочитает любую другую команду.

Таким, как они, Хьюго никогда не был и не будет. Потому что не отдает предпочтения какой-то одной команде. Потому что находит каждую команду интересной. Потому что ценит саму игру, а не тех, кто в нее играет.

А от этих лучше держаться подальше. Таких лучше вообще не пускать в магазин. Иначе неприятностей не оберешься…

- Будьте добры, - вежливый голос девочки с пышной копной волос, протягивающей для оплаты набор по уходу за метлой. Удивленный взгляд карих глаз – она определенно не часто встречает сидящих на столе продавцов. А он только рад отвлечься от неприятных посетителей.

- Отличный выбор, - подмигивает Хьюго, заставляя девочку краснеть от смущения. – Большинство забывают, что за метлой нужен уход. С тебя три галеона, восемь сиклей и девять кнатов.

Пока девочка лезет за кошельком в большую сумку через плечо, Хьюго снимает с набора антиворовские чары и открывает кассу, слегка отклонившись назад.

Четыре золотых монеты обмениваются на восемь серебряных, двадцать медных монет и на черный кожаный чехол набора.

- Спасибо за покупку, - произносит дежурную фразу Хьюго и смотрит, как девочка направляется к выходу, шарахаясь от куба с бешенными бладжерами. Он готов поставить всю кассу, что она покупала набор не для себя, а еще наверняка считает квиддич дурацкой игрой. Дурочка.

Дурацкая игра не собирала бы столько фанатов на стадионах. О ней бы не писали песни, не слагали легенды. Лица лучших игроков страны не висели бы на доске почета в министерстве магии, да и само это министерство не вкладывало бы в нее столько галеонов.

- Эй, Хью, как твой отец? Уже идет на поправку?

- Ага… - небрежно бросает Хьюго, не особо интересуясь ни вопросом, ни тем, кто его задал, ведь рядом два волшебника обсуждают предстоящий матч.

- Думаешь, стоит поставить на это, Мальк? Он ведь был хорош в той игре две недели назад. Ни одного пропущенного мяча. Давненько у "Гордости" не было такого великолепного вратаря.

- Новичкам везет, - скептически произносит этот Мальк – короткая рыжая бородка и хищный излом бровей. – Не думаю, что стоит рисковать. Это наверняка единичный случай. Просто у "Катапульт" отвратные охотники.

- Держу пари, он продержится еще два матча, - влезает в разговор Хьюго. Он улыбается, все так же сидя на столе.

- Почему именно два? – с любопытством спрашивает тот волшебник, который не Мальк.

- Отбить мячи охотников "Пушек Педдл" и "Татшильских Торнадо" не составит особого труда. У них в последние годы слабый состав. Но потом Холихедские Гарпии и… несравненная Гвиног Джонс.

Оба волшебника переглянулись и расхохотались. Еще один аккомпанемент к общему звучанию магазина.

- Несравненная Гвиног Джонс?!

Она стоит в дверях, со спины освещаемая солнцем, черные волосы и затененное лицо, четкий силуэт и руки, скрещенные на груди в наигранном недовольстве. Хьюго совсем не рад ее видеть. Он не любит, когда она приходит к нему в магазин.

- Знаешь, что самое забавное, я бы ревновала меньше, если бы эта Джонс не была связана с квиддичем.

Эстер, его невеста, она подходит и целует в щеку. Хьюго сидит в том же положении, что и до ее появления. Он с разочарованием смотрит на тактично отошедших в сторонку волшебников, теперь разглядывающих новенькую "Молнию". Хьюго в своих мыслях оплакивает интересный разговор, который мог бы состояться.

- Я только от твоего отца. Он спрашивал, как ты без него управляешься в магазине. Я заверила, что все отлично и что ему не о чем беспокоиться.

Она почти весела. Она делает вид, что не замечает молчаливого равнодушия своего жениха.

- Как вчера посидели? Арнольд сказал, что вечер в очередной раз прошел в обсуждении квиддича. Я поражаюсь тому, как ты любой разговор можешь свести к обсуждению матча или еще какой-нибудь ерунде, - она выдерживает паузу, наверняка ожидая, что Хьюго хоть что-нибудь скажет. Но он молчит, глядя на нее без особого интереса. – Мои родители позвали нас сегодня на ужин. Думаю, это отличный повод сказать им, что мы решили пожениться, как думаешь?

- Наверное, - пожимает плечами Хьюго. В бесконечном шуме магазина он улавливает радио-отбивку спортивного обозрения. Значит, уже четыре часа. Значит, сейчас будут даны результаты матча в Испании. Волшебная палочка на радиоприемник – нужно сделать чуть громче.

- Наверное? – она немного злится на него за этот ответ. Нижняя губа досадливо прикушена, лоб нахмурен. – Знаешь, иногда мне кажется, что все это нужно мне одной. Ты действительно хочешь на мне жениться?

- Ага, - небрежно бросает Хьюго, вслушиваясь в голос радиокомментатора. На его лице появляется довольная улыбка - все как он и думал. Чертов квиддичный гений! – Поговорим обо всем вечером, ладно? Мне нужно работать.

Эстер обреченно вздыхает и оглядывает толпу волшебников всех возростов, увлеченных одним и тем же – квиддичем, который она уже ненавидит.

- Ужин в восемь. Аппарируешь сразу после закрытия, ладно? Знаешь, мои родители не любят, когда кто-то опаздывает.

- Ага… Вам помочь, мистер? – громко спрашивает Хьюго, спрыгивая со стола и поспешно направляясь к волшебнику, который в растерянности оглядывает магазин.

- Да, мне нужна метла для моего племянника. Не слишком дорогая…

- О, нам как раз на днях завезли новые метла. Вы знаете, что вышла новая скоростная модель Чистометов? Вы были на последнем матче? Ну, тогда наверняка помните, какую скорость развивал Адамс, это было просто неверотяно. Конечно, до Молнии ей далеко, но за такую цену это просто невероятная метла!..

* * *

За пять минут до закрытия – вот как называется это время.

За окном темнее, чем в магазине, и поэтому двери закрыты, чтобы не залетела мошкара. А еще здесь теперь тише, чем на улице.

Неизменным остались лишь методичные удары бладжеров о прозрачные стенки и все такие же веселые голоса мальчишек. Хьюго никогда не удивляется их постоянному присутствию. Он был таким же. И даже если бы это не был магазин его отца, он бы все равно мальчишкой проводил здесь все свое время.

Хьюго опять сидит на столе. В его руках почти еще полная чашка кофе. На его губах почти усталая улыбка. Большая стрелка на часах почти достигла двенадцати.

Но сегодня хочется закрыть магазин чуть раньше. Поэтому чашка отставлена в сторону, и мальчишки обиженно вздыхают, выбегая гурьбой на улицу. Только один остается, протягивая розетку "Палдмер Юнайтед". Русые волосы и ссадина на подбородке.

- С тебя 6 сиклей. Твоя любимая команда?

- Нет, но сегодня у них тренировка. Я пойду. А вы, мистер?

Хьюго думает всего секунду и кивает, улыбаясь мальчишке.

Да, он пойдет. Посмотреть на игру в квиддич он пойдет с удовольствием.

---

Блэком быть – бояться и любить

Название: Блэком быть – бояться и любить.
Автор: Estella
Бета: Джайа
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Персонажи: Финеас Найджелус Блэк, Сириус Блэк, папа и мама Блэк.
Дисклаймер: никаких прав нет, ни на что не претендую
Саммари: Финеасу всего пять лет, но он хорошо понимает, что такое уважение…
Написано для мультифика “Благороднейшее и древнейшее семейство Блэков»

* * *
Алебастровое лицо. Шумное дыхание. Кутается в шали… Это мама.

Сигара за сигарой. Хриплый голос. Почерневшее серебро колец… Это папа.

Длинная челка. Темные круги под глазами. Мантия не скрывает болезненную худобу… Это старший брат.

Финеас смотрит на него, как на свое отражение. Они похожи, только Сириус старше на два года. Поэтому его нужно уважать. Финеасу всего пять лет, но он хорошо понимает, что такое уважение. Это когда боишься и любишь одновременно.

И он уважает маму, уважает отца, уважает своего брата. А маленькая девочка Элладора — Финеас не хочет называть ее сестрой, потому что она криклива и постоянно плачет — она будет уважать его.

А сейчас девочка спит. Она уснула прямо на коленях у матери. Она маленькая, и ей позволительно. Финеас же большой и он — мальчик…

Он смотрит, как матушка задумчиво перебирает тонкие черные волосы Элладоры. Финеас смотрит на одну из маминых накидок, которой накрыта девочка. Ей наверняка тепло.

А Финеас замерз. Эти сквозняки, они пробирают до костей. И он тщетно пытается согреть хотя бы руки, потирая ладони друг о друга, обдавая их своим дыханием.

— Замерз, сопляк? — хриплым шепотом, тихо-тихо произносит Сириус, неожиданно оказываясь в шаге от него. Финеас не знает, боится ли брат, что это услышат родители, или же опять потерял голос. Но он точно знает, что не будет ябедничать родителям. Ведь он все-таки любит своего старшего брата, а еще боится его…

— Можешь даже не подходить к камину — он не греет.

— Я знаю.

Вчера Сириус рассказал историю. Страшную сказку о проклятии этого дома. О том, сколько этих отвратительных существ погибло во время строительства. И каждый из них проклинал заказчиков. Проклинал Блэков перед своей смертью.

— Зато дом под лучшей защитой. Эти жертвы, они были необходимы, — сообщил ему тогда Сириус.

Дом построен без магии, но скреплен кровью. А это сильнее, даже если кровь настолько ничтожна, как у этих существ.

В итоге камины не греют, половицы скрипят безо всякой причины, пугающий шорох доносится отовсюду — стоит только прислушаться. Может, поэтому у них всегда играет музыка?

Вот и сейчас — тревожная, вызывающая дрожь мелодия. Как неумолкающий шум, к которому уже все привыкли. Все, кроме Финеаса. Ему она не нравится. Она его пугает.

Когда он вырастет большим — родители станут маленькими. И тогда они будут его уважать — любить и бояться. И тогда больше не будет пугающей музыки. Лучше — симфония дома, лучше — доказательство безопасности и вечного проклятия, чем это.

Сириус тянет его за руку. Его тонкие пальцы вцепились с такой силой, что Финеасу не остается ничего, кроме как подчиниться и встать. Он сильный, его старший брат.

— Финс, скажи папуле, что хочешь спать. Скажи, что пойдешь наверх, — все так же шепчет ему Сириус, и Финеас послушно повторяет это отцу.

— Сириус, ты тоже иди спать, — отец произносит это, даже не отрывая взгляда от книги, которую читает. В его губах зажата сигара, и в низком, с хрипотцой голосе едва можно разобрать слова. Но мальчики уже привыкли.

Они идут к дверям мимо софы, на которой устроились мама и Элладора.

Элладора — это комочек, спрятанный под толстой шалью. Мама — это дремота и подрагивающие ресницы. Папа — это монотонно скользящий по строчкам взгляд.

Финеас выходит из гостиной, держась за руку — такую обжигающе горячую — своего старшего брата.

* * *

Подсвечники на стенах с потемневшими от копоти обоями — серебро на зеленом.

Лица в дорогих рамах. Величественные, чистокровные — Блэки. Они провожают взглядом мальчиков. Следят за каждым их шагом. Их тоже нужно уважать — бояться и любить, потому что они мертвы. Коридоры в доме — галерея усопших, галерея именинников.

Это традиция — каждый день рождения позировать для портрета, который повесят здесь после твоей смерти. У Финеаса пять таких портретов… Вернее, уже один, последний. Остальные уничтожены.

Финеас знает, что семейные традиции — это важно. Он знает, что все эти лица на портретах, они тоже это понимали, когда позировали художнику. Они понимали и то, что, возможно, именно этот очередной портрет будут лицезреть их потомки.

Может поэтому они такие гордые, величественные, красивые?.. Настоящие Блэки.

И Финеас один из них.

— Поторапливайся.

Его брат все также шепчет. Его брат — это антрацитного цвета волосы и белая шея. А еще – тонкие сильные пальцы, вцепившиеся в его, Финеаса, ладонь и тянущие следом.

Братья доходят до конца коридора и начинают подниматься по лестнице. Скрип ступеней такой, словно по ним ступают множество человек. За спиной слышится непонятный шорох, чудятся голоса…

— Можно спросить? — осторожно произносит Финеас, быстро перебирая ногами, чтобы поспеть за Сириусом. Он спотыкается на очередной ступеньке и едва не падает, но старший брат и не думает сбавить шаг. Но именно благодаря ему и его крепкой хватке Финеас все-таки удерживается на ногах.

- Спрашивай.

- Это призраки магглов шумят?

Финеас рад, что они уже преодолели лестницу, что их положение теперь более устойчиво. Меньше последствий от болезненного шлепка по губам. Мальчик чувствует вкус крови на языке, а лицо брата теперь – это смесь злости и отвращения. Финеасу страшно, и он на всякий случай делает пару шагов назад.

— Не смей даже произносить это!

Сириусу нельзя пытаться кричать, когда он может только шептать. Сириус — это сгорбившаяся фигура, захлебывающаяся кашлем.

А Финеас чувствует страх и стыд. Ему страшно слышать эти утробные хриплые звуки, срывающиеся с губ его брата. Ему совестно, что он сказал это.

Ведь этих отвратительных существ позорно даже называть. Они недостойны упоминания… особенно, если ты Блэк.

Так считает Сириус, и Финеас склонен ему верить. Ведь это его старший брат, которого полагается чтить и уважать, которому следует верить во всем, и который сейчас с гримасой боли на лице хватается за грудь.

— Сириус…

Мальчик делает шаг навстречу своему брату, но тот останавливает его жестом руки.

— Все нормально, — хрипит он. Его лицо такое бледное, глаза слезятся, но Финеас согласно кивает. Если Сириус сказал, что все нормально, значит — все так и есть.

Когда-нибудь и маленькая девочка Элладора будет думать точно так же о нем, потому что она будет его уважать — бояться и любить… Пока она совсем глупая — ничего не понимает в чести и в уважении. Она не понимает, каково это — быть одной из Блэков.

Не понимает это так, как понимает Финеас.

* * *

Шаркающая походка, осторожно-прерывистый стук в дверь — это мама.

Острый подбородок и серые глаза — это то, что Финеас унаследовал от нее.

Она прикасается холодной дрожащей ладонью ко лбу мальчика, целует его и поправляет одеяло, которое почти не дает тепла – Финеасу все равно холодно.

— Засыпай, — в ее голосе отчаяние и мука, в ее голосе бесконечная любовь.

На ней тяжелый шелк халата и привычная шаль. Лицо такого же цвета, как виднеющийся белый ворот сорочки. Глаза большие и блестящие от слез. Она всхлипывает, когда до них доносится очередной приступ кашля Сириуса — его слышно даже здесь.

Финеас знает, что мама их всех очень любит, и ей больно, когда больно им.

Мальчик смотрит на ее руку, поглаживающую халат в том месте, где пояс туго обхватывает круглый живот. И он понимает, что все это значит — Сириус ему рассказал. Финеас любит свою маму, а еще чувствует благоговейный страх перед этой ее способностью порождать новых Блэков…

Он вновь слышит старшего брата. Слышит его хриплый кашель так ясно, словно тот находится прямо в этой комнате, словно их не разделяет барьер стены.

— С ним все нормально, — уверенно говорит Финеас своей маме, и та послушно кивает.

— Да, с ним все будет хорошо — я попросила вашего папу заглянуть к нему, когда он закончит читать.

— Не нужно, — Финеас думает, прежде всего, о том, что его брату это не понравится. Ведь он сказал, что все с ним в порядке. Сириус скорее умрет, чем позволит отцу увериться в его слабости.

— Ваш папа осмотрит его и сварит нужное зелье. Твой братишка поправится.

— С ним все нормально, — вновь повторяет Финеас слова Сириуса. Он не понимает, почему мама не хочет в это верить.

Ее улыбка — это наигранное понимание и снисхождение, это изогнутые губы и слезы на щеках.

— Спи, дорогой.

Она закрывает ему глаза движением ладони.

Почему-то больше не слышно, как кашляет Сириус, и поэтому Финеасу, привыкшему за целый час бессонного лежания к этим звукам, кажется, что он вдруг оглох. Он слышит только мамино дыхание и шорохи, доносящиеся из коридора. И в этой тишине так клонит в сон.

— Видишь, ему уже легче… с ним все нормально, как он и говорил, — засыпая, произносит Финеас.

Заплаканное лицо, шумное от всхлипов дыхание, спадающая с плеч шаль… это мама.

Тяжелые шаги в коридоре, хриплое покашливание из-за сигар, скрип двери в комнату Сириуса… это папа.

Больше не кашляет… это старший брат.

А Финеас засыпает, думая о том, как же он гордится тем, что у него такой брат — ни за что не покажет свою слабость, даже перед их отцом. Сириус — настоящий Блэк, и Финеас уважает его — любит и боится… оказаться не таким правильным Блэком, как он.

---

Просто, чтобы она всегда была рядом

Название: Просто, чтобы она всегда была рядом.
Автор: Estella
Бета: Mallin
Тип: гет
Пейринг: Тед Тонкс/Андромеда Блэк. Намеки на Беллатрикс/Тед
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: ни на что не претендую
Примечание: у Андромеды натуральный цвет волос - черный.
Фик написан к конкурсу "Любовь без правил"

* * *

«Хогвартс не считается», - подумал он, когда увидел ее в "первый" раз. Когда она училась выдыхать дым колечками, сидя на коленях у длинноволосого маггла в драных джинсах и цветастой тунике.

Подумал так, чтобы назвать это любовью с первого взгляда.

Они курили какую-то гадость, сидя на лужайке и прославляли солнце и цветы. Тед шептал свои "спасибо" другу и недоумевал, как она здесь оказалась.

"Спасибо, что притащил меня сюда", - выдохнул он слова вперемешку с дымом. Он не сводил с нее глаз, а она улыбалась, и заигрывала, и смеялась, и кричала, когда этот парень с повязкой на голове переходил границы дозволенного.

У нее были длинные волосы, неожиданно светлые и волнистые, платье до пят, цветастое и в стиле всех этих магглов вокруг.

Он мог бы ее не узнать, подумать, что просто похожа - то, что это она, казалось нереальным. Но не тогда, когда ее называют звездной девочкой, когда говорят, что это Андромеда, и что она появилась из ниоткуда.

А она узнала Теда уже после того, как он считал свою жизнь пропавшей, если ее в ней не будет.

Сорвав венок с танцующей с ветром девушки в белом платье, Андромеда присела рядом с ним и принялась вплетать цветы из венка ему в волосы - стриженные короче, чем принято в этой компании.

- Ты все еще сохнешь по Беллатрикс? - шептала Андромеда с легким любопытством в лукавой улыбке. - А она замуж вышла.

Теду было на это плевать. Школьная влюбленность в гневную звезду не могла соперничать с туманностью в глазах ее сестры.

Хогвартс действительно не считался - там была девочка на два года младше, молчаливая и странная, красивая и чудаковатая, передававшая своей старшей сестре письма с "люблю" и возвращавшая ему с "ненавижу".

А теперь Тед хотел строчить поэмы в честь бывшей "почтовой совы". Но не успел придумать и строчки - она убежала, бросив краткое: "Еще увидимся".


* * *

С той неожиданной встречи он думал о ней все время, пока Андромеда сама не нашла его. Спустя бесконечный август, душное лето, оставшееся позади. Нашла в слезах и размазанной по лицу помаде цвета пунцовеющего на скуле синяка, цвета прядей коротких топорщащихся волос. Безумный взгляд, вызывающе яркий макияж, вызывающе длинные ноги в искусно рваных колготках. И Тед не понимал, в кого она играла на этот раз - шлюху или одну их этих панкующих девиц, которых на улицах Лондона он видел все чаще.

Она бросилась ему на шею и оттолкнула уже через мгновение.

- Иногда я ненавижу магглов, - сказала она и без приглашения прошла внутрь.

В его квартире, маленькой и унылой, минуты казались бесконечными, пока он сидел один, в то время, как она была так близко. И, наконец, он вновь увидел ее, необычайно хрупкую в его безразмерной футболке, с каплями воды, падающими с кончиков ее волос на холодный деревянный пол у ее ног.

Тед был уверен, что Афродита, вышедшая из моря, была не столь прекрасна, как Андромеда, вышедшая из его ванной.

Она вернула своим длинным волосам естественный темный цвет, вернула лукавую улыбку на лицо, а избавиться от синяка ей помог Тед - легким взмахом палочки и шепотом заклинания. А после он был растерян, и смущен, и на вершине блаженства, когда она легко коснулась губами его щеки, тут же растаяв в воздухе с легким хлопком. Тогда Тед подумал, что подаст заявку на запрет аппарации в пределах его квартиры.

* * *

Она потащила его на какую-то демонстрацию. С короткими волосами, в короткой юбке, с готовностью отстаивать что-то, чего сама не понимала.

Она кричала вместе с остальными, протестовала с горячностью всех тех, кто действительно верил, что борется за свои права.

А Андромеда лишь развлекалась.

В такие дни Тед хотел возненавидеть ее. Но не мог, когда она находила в толпе его руку и говорила, что боится потеряться.

- Ты понимаешь, что это не игрушки? - он пожалел о том, что сказал, сразу же, как только слова сорвались с языка.

В такие моменты ему хотелось провалиться под землю. Она смотрела так, что Теду хотелось застрелиться. Или вернуть свои слова назад.

- Ты живешь! Тебе не понять, - выдыхала она и исчезала - так, как это умела делать лишь она. Оставляя его в одиночестве в этой яростной толпе.

* * *

Андромеда подошла со спины и накрыла его глаза пальцами, холодными, как лед. Ей это наскучило прежде, чем Тед успел открыть рот, называя ее имя - и вот она стояла перед ним, красивая, щурившаяся от света и снега.

Она не извинялась за часовое опоздание. Сидела у него на коленях в наряде оборванки, с небрежно убранными в хвост блекло-рыжими волосами. Целовала его губы, легко касаясь своими и глядя ему в глаза.

- Где ты была так долго?

- Это было так интересно - они ели суп почти без всего и они благодарили кого-то перед тем, как начать трапезу. Они предложили мне поесть, хотя им самим едва хватало. Всего одно блюдо и эти ужасные ложки, - Андромеда рассказывала, и смеялась, и ей действительно все это казалось забавным. - Они такие бедные, и даже женщина работает на факрике, представляешь?!

- Фабрике, - машинально поправил ее Тед, хмурый и злой на себя за то, что не может ее ненавидеть. За ее бесконечные игры, за эти ее "развлечения" с магглами, за то, что она считает их жизнь своим личным аттракционом. Но и молчать он не мог. А Андромеда смеялась над его "занудством" и со слезами в голосе твердила: "Тебе не понять".

- Действительно, куда уж мне? - крикнул он в пустоту - она аппарировала, и Тед вновь остался один.

* * *

Она никогда не говорила о своей семье, а когда Тед спрашивал что-нибудь, то видел в ее глазах отчаянную просьбу заткнуться и больше не заикаться об этом.

Так было и в этот раз. Она перевела взгляд на лампочку, она перевела разговор на электричество.

Был канун Рождества, в окно била метель, и Андромеда походила на Снежную Королеву с чашкой горячего чая в руках. Белые, до пола волосы, белые ресницы, неестественная даже для нее белая кожа и привычные голубые-голубые глаза.

Она сказала, что забежала ненадолго. Что ей еще нужно изображать богиню зимы для магглов, а потом явиться на какую-то закрытую великосветскую рождественскую вечеринку. Закрытую – значит, для чистокровных. Но Теду было плевать. Он просил ее вернуть привычный облик, «растаять» хоть ненадолго, пока она здесь.

- Потому что так я больше похожа на Беллу?

В ее голосе не было ни обиды, ни ревности, ни злости. Она знала, что это неправда, лишь дразнилась. А после взмахом палочки превращала себя в ту, которую Тед был рад видеть больше всего. И целовала, прося прощение за свои слова. И шептала непристойности, подхваченные на одной из ее "экскурсий", ему в ухо. И заводила, и стонала, и шептала что-то на французском, когда они оба, уже расслабленные, лежали в его кровати. Он мечтал, чтобы это длилось вечно. Любил ее всю, с дурацкими причудами, с тоской по жизни, с которой она боролась, посещая свой личный "Диснейленд"...

Но она упорхнула, бросив взгляд, исполненный благодарности, на прощальное: "Я люблю тебя". А после Тед курил сигарету за сигаретой, глядя на темнеющее за окном небо, раздумывая, скажет ли она когда-нибудь хоть что-то на его признание.

* * *

На серовато-желтой простыне белизна ее кожи казалась еще ярче. Серебро медальона на обнаженной груди поблескивало рубиновым в свете уходящего дня.

Она смотрела на него, чуть прикрыв глаза, и Тед сходил по ней с ума.

Это был день всех влюбленных, и он рассказывал ей легенду о Святом Валентине. А Андромеда, выглядевшая непривычно естественно и по обыкновению прекрасно, не скрывала, что ей скучно. Теребила его волосы, говорила, что хочет помолчать и чтобы он молчал тоже. Твердила, что ей плевать на всю эту праздничную чепуху, хотя Тед знал - она просто не любила праздники, которые придумала не сама.

И все же он хотел сделать хоть что-то «по правилам» в этот день - он собирался подарить ей валентинку...

Но вместо этого подарил сердце и попросил ее собственное взамен неуверенным: "Выходи за меня".

Андромеда молчала, теребила кончики своих волос, смотрела на него с удивлением. А после улыбнулась и сказала краткое: "Спасибо". И Тед не знал, как трактовать ее ответ, но в этот день она осталась у него, чтобы остаться насовсем. И этого было достаточно - просто, чтобы она всегда была рядом.

---

Тедди/Скорпиус, 2 мизерная глава

Небо над головой ослепляло голубым сквозь густую крону деревьев. А травяной настил, на который упал Скорпиус, не удержавшись на ногах после перемещения, был одуряюще прохладен.

Здесь было ветрено, шелест листвы умиротворял, и все это было просто потрясающе.

Но Скорпиус поднимался на ноги с недовольным лицом и отвечал раздражением на довольную ухмылку Тедди.

Тедди, с его шортами из старых джинсов и выглядывающей из заднего кармана волшебной палочкой, казался ему просто невыносимым.

- Зачем ты это сделал?

- Хочешь обратно? - слова звучали издевательски - Тедди прекрасно знал, что он не хочет. Скорпиус дышал полной грудью, подставлял лицо ветру и не мог больше злиться - здесь было чертовски хорошо.

И они лежали на земле, пялились в небо, а волосы у Тедди были зелеными - в цвет травы, в цвет листвы, в цвет факультета, на который Скорпиус так и не попал.

- Знаешь, я думал, что отец будет зол. Думал, что для него очень важно, чтобы я учился на Слизерине. Но он тогда написал, что Райвенкло - отличный факультет, и он гордится, что его сын умен.

Скорпиус приподнялся на логтях и взглянул на Тедди, ожидая услышать что-нибудь в ответ. Но тот молчал, жевал травинку, выглядел отрешенным и сонным. Волосы были теперь темнее и длиннее, чем пару секунд назад. Скорпиус раздумывал, осознанно ли Тедди меняет каждый раз их цвет, или же это настолько вошло у него в привычку, что они меняются уже сами по себе. Он даже собирался спросить, но вместо этого произнес:

- Наверное, поэтому я так плохо учился...

Его слова потонули в реве пролетевшего над их головами маггловского летательного аппарата. Скорпиус вздрогнул - от неожиданности, от резкого порыва ветра, от того, как Тедди улыбнулся, прежде чем вдруг исчезнуть. Но он появился уже через пару секунд - с глухим хлопком, пачкой сигарет в руках и в пяти метрах от прежнего местоположения.

Тедди безмятежно пытался пускать колечки дыма изо рта, прикрыв глаза и позволяя ветру трепать его черные до плеч волосы и рассеивать в воздухе все его попытки. А Скорпиус ненавидел его за то, что сердце все никак не могло вернуться в нормальный ритм, билось в груди как сумасшедшее. Скорпиус в самом деле испугался, паниковал эти гребаные несколько секунд теддиного отсутствия. Потому что он понятия не имел, что делать, если Тедди бросит его здесь. Он не умел аппарировать, под рукой ни метлы, ни любого другого способа передвижения. И он даже не знал, в какой точке земли они сейчас находятся.

А Скорпиуса пугала неопределенность.

- Я не хочу здесь больше оставаться, - почти брезгливо произнес он, поднимаясь на ноги.

- Без проблем, - Тедди протянул руку, предлагая свои "услуги" с сигаретой в ухмылке. - Я знаю одно место...

- Я хочу обратно.

- Без проблем, - повторил Люпин все тем же безразличным тоном.

Скорпиус нахмурился - он ожидал недовольства, разочарования и просто чего-нибудь, любой эмоции в ответ на свое решение. А это теддино "без проблем" раздражало. И все же он быстро преодолел разделявшее их расстояние - хотел быстрее оказаться там, где Роза, где все стабильно и недвижимо, даже воздух, и эта чертова жара. Скорпиус крепко стиснул ладонь Тедди, а тот, словно издеваясь, неторопливо докуривал сигарету.

- Зачем был тот поцелуй? - вдруг спросил Скорпиус, ожидая в ответ наигранное непонимание. Но Тедди хмыкнул и выдохнул дым ему в лицо.

- Избыток эмоций. Хочешь повторить?

- Нет, - подражая Люпину в безразличии тона, произнес Скорпиус. Он поленился лезть в карман за палочкой, поэтому разогнал дым свободной рукой, брезгливо морщась и бросая в Тедди недовольством.

- Я так и думал.

И в следующую секунду они аппарировали на кухню. Обдало жарой, спертым запахом раскаленного лета. Кружилась голова - от перемещения и просто так. А на столе стоял пустой стакан от молока и недопитая кружка кофе.

---

Невилл/Драко, слэш, R

Написано по заявке Хвостороги
Предупреждения: Драббл. Никакого обоснуя. Мой первый слэш, не судите строго =))))

- Лонгботтом! Мой сын написал, что ты к нему придираешься, - горящая гневом и огнем в камине голова Малфоя появилась точь в точь назначенному времени.
- Ты как всегда чрезвычайно пунктуален, - с улыбкой произнес Невилл, бросая взгляд на часы. - И я ни к кому не придираюсь. Скорпиус просто избалованный первокурсник, который не желает марать ручки.
- Но он винит во всем меня. Говорит, что его плохие оценки по травологии из-за того, что я насмехался над тобой в школе. Что-то я не припомню...
- Ты действительно хочешь сейчас об этом поговорить?
- Нет, я хочу, чтобы мы прекратили эти игры с камином, - раздраженно бросил Малфой.
- Я не могу покидать Хогвартс каждую ночь, Драко, - мягко заметил Невилл, не спеша расстегивая пуговицы на рубашке.
- Но ты хотя бы можешь делать все быстрее?
- А ты уже?
- Нет, я решил, что это чертовски удобно, раздеваться с головой в камине, - язвительно бросил Драко, раздраженно-устало прикрывая глаза.
- Так ты...
- Да, я голый, стою на карачках перед камином. И у меня жутко затекли руки. И в следующий раз я тоже устрою спектакль с раздеванием, когда уже твоя физиономия будет выглядывать из камина.
Невилл тогда всерьез задумался, за что все-таки он любит этого мстительно-язвительного и высокомерно-презрительного Малфоя. Решив, что он конченный мазохист, и с этим уже ничего не поделаешь, Невилл резво стянул с себя штаны вместе с трусами. И тут же свалился на кровать, не удержавшись на ногах, запутавшихся в брошенной на пол одежде.
А по ту сторону камина, Драко Малфой задавался вопросом, что он нашел в этом отнюдь не стройном и не таком уж симпатичном неуклюжем увальне с седыми волосками в светлой шевелюре. И, решив, что он все-таки извращенец, раз ему хочется такого вот, Драко устроился немного удобнее. Впрочем, пятки впивались в ягодицы, и приходилось наклоняться ниже, чтобы голова оставалась в камине. Зато руки свободны. И проклиная весь мир, а главное Хогвартс с его запирающимися на ночь воротами и запретом на аппарации и полноценные перемещения через каминную сеть, Драко обхватил пальцами свой член.
- Готов?
Невилл кивнул, судорожно сглатывая в предвкушении, и провел рукой по своему телу от ключиц до низа живота.
- Давай, посмотрим, кто протянет дольше?
- Ты не боишься, что я могу смошенничать?
- Каким бы мастером обмана ты себя не считал, Малфой, ты не способен ни сымитировать оргазм, ни скрыть его, - Невилл произнес последние слова на выдохе, потому что пылающее в камине и вообще лицо Драко, и его прикрытые веки, и сладострастно приоткрытый рот, и прерывистое дыхание - все говорит, что он не выдержал, начал раньше.
И Невилл подстроился, вошел в ритм его дыхания, ловил исполненные желанием взгляды, и брошенное им вслед краткое "Так не честно", с ума сходил - так хотелось кинуться к камину и целовать, целовать это лицо и эти губы, испепеляя и расплавляя в огне свои собственные.
И будучи уже на грани, чувствуя, что кончит быстрее партнера, пусть и видел одно лишь лицо и находился "как бы" в преимуществе, Невилл сполз на пол и прохрипел, не прекращая ритмичных движений:
- Как думаешь, попаду я в этот раз тебе на лицо?
И где-то за сотню миль от Хогвартса Драко Малфой кончил раньше, чем хотел. От одной этой фразы. Он неуклюже-игривой улыбки с ямочками на круглых щеках и пунцовом в волнении лица.

---

Скорпиус/Тедди

Скорпиус/Тедди. Будет слэш. Пока его нет - потому что глава первая и вводная XD. Будущее тоже будет. Только в не_сильно_будущном виде. Планируемый размер - миди. Что-то вроде продолжения того, что я уже про них писала.

Саммари:
Он расстался с Розой, променял любовь и спокойствие на неопределенность и я-не-знаю-кого-увижу-когда-открою-глаза. И ничего нельзя было изменить. Ничегошеньки.
У Тедди были семь лет "форы" и красавица-жена. Скорпиусу было плевать на это. Тедди тем более.

Глава 1.

Хогвартс остался в прошлом. Настоящее предстало скучным жарким летом. Будущее грозило помолвкой.

Скорпиус лениво вертел в руках запотевший стакан холодного молока и думал над тем, за что его любит умница Роза.
А потом скрипнула дверь, и он увидел Тедди, заспанного, рассеяного и кудряво-зеленого, бросающего насмешливый взгляд на него со стаканом молока.

- Я совсем забыл, что ты еще ребенок, - буркнул он и, сев напротив, притянул чарами кофейник и огромную чашку.

Скорпиус проигнорировал его слова, как проигнорировал запрет Розы на холодные напитки.

А молоко было даже не холодное, а ледяное, и когда он разом опустошил стакан, горло на мгновение потеряло чувствительность и перестало болеть, давая ему возможность почувствовать себя абсолютно здоровым.

Скорпиус был мастером иллюзий.

Но до Тедди ему было еще далеко.

Вчера они целый день провели вместе, перемещаясь из одного места в другое, убегая от жары, скуки и неизвестно чего еще...
Вчера Тедди целовал его на крыше огромного маггловского небоскреба.

Сегодня он пил кофе и даже не смотрел в его сторону. Сегодня Скорпиусу казалось, что все это ему приснилось. Но его простуда говорила об обратном. Его больное горло твердило, что вчера были и горы, и снег, и море, и ночь в пустыне, и поцелуи на "экскалибуре" маггловского мегаполиса.

Сумасшедшее вчера.

А сегодня жара застилила глаза, менявшиеся в нечто ядрено-лиловое волосы Тедди замутняли рассудок. Голова раскалывалась.
Он крутил стакан меж ладоней и пялился на Тедди.

Сегодня тот был немного другим - Скорпиус это сразу заметил. Может, нос чуть короче, или скулы острее - едва заметные изменения, но Скорпиус подумал, что Тедди возможно когда-то сказал ему правду, выдавая ее за шутку. Возможно, он в самом деле понятия не имел, какое у него лицо на самом деле.

- Какое у тебя лицо, когда ты просыпаешься? - спросил он с насмешкой в прищуренных глазах. А Тедди сделал вид, что не слышал вопроса - у него это вышло мастерски. Вышло просто блестяще. Он безмятежно курил сигарету, запивая дымом отвратное кофе. А теперь уже огненно-рыжая челка прилипла ко лбу.

- Почему ты здесь? - после минуты тишины Тедди выдохнул эти слова, с лукавой улыбкой откидываясь на спинку стула.

- Там душно, - бросил Скорпиус, глядя на сад за распахнутой дверью. Мутный, расплавленный воздух и нереально голубое небо. Но разницы между "там" и "здесь" не было - в этой кухне-веранде жара была столь же невыносимой, а воздух - недвижим и раскален. Чего он не понимал, так это того, как можно сейчас вливать в себя нечто горячее.

- Нет, почему ты здесь? Почему принял предложение Розы, приглашение Виктории?

Тедди произнес это с беспечным безразличием. Как бы между прочим - между очередной затяжкой и глотком обжигающе-горячего кофе.

Скорпиус пожал плечами, скрещивая руки на груди и глядя на него исподлобья. А потом вдруг честно ответил:

- Потому что это бесит моего отца.

- Ооо, - протянул с ухмылкой Тедди, не скрывая насмешки. - Да тут вечная проблема отцов и детей...

- Ну да, тебе-то об это все известно, - не думая, бросил Скорпиус, скептически и с бОльшим ехидством, нежели ему хотелось. Но Тедди не выглядел хоть сколько-нибудь задетым этими его словами. Выдыхал сигаретный дым в сторону Скорпиуса и выглядел совершенно невозмутимым.

Тедди был из тех, кто способен сохранить лицо в любой ситуации.

Чертов метаморф.

А Скорпиус ненавидел это отвратное утро и рыжие волосы Тедди. Ему хотелось, чтобы тот поменял цвет, поменял настроение их обоих.

И он был рад Розе, появившейся на пороге темным силуэтом - по сравнению с ослепительным светом за ее спиной, в этой кухне-веранде царил полумрак.

- И не стыдно вам, мальчики, прохлаждаться здесь, пока мы с Вики пересаживаем гортензии?

Прохлаждаться - это она преувеличила, подумал Скорпиус и все же решил пойти вслед за Розой, ушедшей в солнце.

Но Тедди не дал ему уйти, вцепившись в его запястье. Смотрел снизу вверх будто сверху вниз и улыбался.

- А что насчет Розы? С ней ты тоже потому, что это бесит твоего отца?

Скорпиус стоял в паре шагов от двери и пялился на загорелые пальцы, обхватившие его руку. И вдруг ответил, неожиданно честно:

- Нет. Я их познакомил - и отец, и мама были ею просто очарованы, - он ненавидел себя за то, что в эти слова закралось сожаление. Но прежде, чем он подумал, что сегодня же покинет этот дом, Скорпиус вновь испытал то "незабываемое" чувство, возникающее при аппарации...

---

Еще один огрызок про Скорпиуса и Тедди. Недо-слэш.

Хотелось
Очень
Прохлады
Ведь жара стояла невыносимая.

* * *

Это было проще, чем он думал - сказать "да", цепляясь за руку. Хотя было стыдно и немного странно - вот так, держать за руку, но ему было семнадцать и он завалил экзамен по аппарации - что еще оставалось?

Зато валяться разгоряченными в сугробе, и смеяться, и кидаться снегом - это было легко и весело.

А где-то нереально далеко в саду своей кузины осталась загорать на трасфигурированном из стула лежаке Роза. Скорпиус пытался представить себе ее, но вспоминалась лишь жара и мутный раскаленный воздух. Здесь все это казалось ненастоящим. Зато Тедди, хохочущий и с белыми хлопьями снега в синих волосах, был очень даже реален. Тедди, минуту назад тоскливо пялящийся на распластавшуюся рядом с кузиной Викторию, подставляющую солнцу свое стройное тело - это он протянул ему руку с предложением свалить куда-нибудь подальше. Туда, где попрохладнее.

А теперь горы, и снег, и синие волосы Тедди - вот, что видел Скорпиус. Он вдыхал кристально-прозрачный воздух и выдыхал облачка пара, сидя в снегу и чувствуя, что начинает мерзнуть в брюках и тонкой рубашке. А Тедди хоть бы что - разлегся в одних джинсах, размазывал снег по животу и пялился на него с улыбкой на лице.

- Смотрю на тебя, и мне хочется курить.

Скорпиус фыркнул и, дразнясь, сымитировал затяжку - поднес пальцы к губам, делая глубокий вдох, и выдохнул белесым облачком пара. А после закашлялся - не играя, по-настоящему.

- Пора сваливать отсюда. Вики мне голову оторвет, если наш гость простудится, - насмешливо произнес Тедди, протягивая руку.

Скорпиус вновь на мгновение почувствовал себя ущербным - лишь на мгновение, не больше. А потом вернулась родная самоуверенность, и он крепко сжал пальцы Тедди, нисколько не стыдясь того, что сам не может - ну с кем не бывает?

И его накрыло волной. Соленой и одуряюще теплой.

Скорпиус не удержался на ногах, упал в воду, но Тедди подхватил его и потащил к берегу. А после они отплевывались от морской воды, лежа на прохладном песке, и Тедди опять смеялся, говоря что-то сквозь смех - Скорпиус не понимал ни слова, как не понимал он и то, от чего его знобит - от жары, холода, мокрой одежды...

А вокруг была ночь - с густым воздухом, с запахом моря и водорослей, с шумом прибоя и россыпью звезд в небе.

Скорпиус понятия не имел, где только Тедди находит все это теперь, когда везде города, машины и прочая маггловская урбано-чушь.

Рубашка прилипла к телу, волосы были в песке, он повернул голову в сторону Тедди - сейчас было не понять, какого цвета у того волосы, но Скорпиус догадывался, что уже больше не синие - этот цвет и так держался дольше, чем обычно бывало.

- Я думал, мы вернемся обратно, - признался Скорпиус, подхватывая пальцами горсть песка, выбрасывая куда-то в ночь и радуясь тому, что его мысль оказалась неверной.

- В жару? Да ни за что, - усмехнулся Тедди и, развернувшись, лег на бок - лицом к лицу со Скорпиусом. И теперь уже, не спрашивая и не предлагая, обхватил пальцами его плечо, и они вновь переместились.

---

Огрызок про Скорпиуса и Тедди.

Предупреждаю заранее, Скорпиус/Роза и Тедди/Виктория - это для меня нечто такое, что не требует объяснения. Вот.

- Почему именно сегодня?

Скорпиус задал вопрос не из-за того, что ему было в самом деле интересно, а просто потому что ему надоело сидеть в тишине. И пялиться на жениха, чьи волосы меняли цвет чаще, чем тот делал очередную затяжку. Скорпиус потерял счет выкуренным за последние полчаса сигаретам, а еще ему казалось, что зеленый цвет Тедди идет больше всего.

- А? - рассеянно переспросил Тедди, выдыхая дым в сторону шафера. Скопиус поморщился и очистил заклинанием воздух.

- Почему сегодня? - терпеливо повторил он вопрос.

- Она считает, это очень романтично, - усмехнулся Тедди, меняя цвет волос из зеленого в розовый. - День влюбленных, все дела...

Скорпиус считал это глупым - устраивать свадьбу в день, который считается праздником для всех. Что на этом фоне свадьба Тедди и Виктории? Ни-че-го.

Впрочем, ему всё казалось жутко неорганизованным - ну разве выбирают шафера "методом тыка"? Скорпиус оказался ближе всех - он и будет "подружкой" жениха. Глупость. Бред. Они и не знают совсем друг друга. Даже в Хогвартс Скорпиус пошел уже после того, как Тедди выпустился. А тут - заскочил "ненадолго" вместе с Розой к ее кузине, а вышел оттуда шафером.

"Представляешь, как здорово, я подружка невесты, а ты - подружка жениха!" - да, про подружку - это она придумала. Роза же и уговорила его согласиться, когда Тедди бросил свое "пусть он будет".

А Скорпиус с этой небрежной фразы думал, что не очень-то жених хочет жениться. И сейчас семнадцатилетний Малфой раздумывал над тем, хотел бы он сам жениться, будучи в том же возрасте, что сейчас Тедди. Впрочем, на свои 24 жених не выглядел. Элегантная, изящная Виктория казалась куда старше своего будущего мужа, так нелепо выглядящего сейчас в парадной мантии вместо привычных джинсов и футболки.

- Все ведь пройдет нормально? - произнося это, Скорпиус подразумевал, что Тедди не сбежит из-под венца и не поставит тем самым своего шафера в глупое положение.

Вместо ответа жених вскрыл новую пачку маггловских сигарет.

"Подлецу все к лицу", - вспомнилась Скорпиусу известная фраза, когда Тедди в очередной раз изменил цвет волос.

- А лицо у тебя сейчас настоящее? - вдруг спросил Малфой, внимательно разглядывая Тедди. Тот лишь пожал плечами, и тут же его лицо начало трансформироваться, пока не стало точь в точь, как у Скорпиуса.

- Так тебе больше нравится? - улыбнулся двойник, с наслаждением затягиваясь сигаретой.

Скорпиус честно покачал головой в отрицании - его не устраивала собственная физиономия в обрамлении ядерно-феолетовых волос. Тедди хмыкнул и вернул себе привычный вид.

- Думаю, это мое настоящее лицо, - протянул он. - Так я во всяком случае похож на родителей.

Скорпиус пожал плечами - родителей Тедди он не видел, сравнивать было не с чем. Зато оставался еще один вопрос.

- А волосы?

Тедди прикрыл глаза и расслабился, откинув голову назад, на спинку дивана, на котором они оба сидели. Его волосы приобрели светло-каштановый цвет и уже больше не топорщились. "Совсем другой вид", - подумал Скорпиус, хотя привычная теддина ухмылка и сигарета меж зубов говорили об обратном.

- Ну как?

- Для свадьбы самое подходящее, - произнес Скорпиус, на что жених показал язык и каштановое на его голове превратилось в нечто кислотно-зеленое. Скорпиус в очередной раз задумался, действительно ли Тедди двадцать четыре...

---

Солнце в подарок

Название: Солнце в подарок
Автор: Estella
Бета: Джайа
Персонажи: Андромеда Блэк, Тед Тонкс
Рейтинг: PG
Жанр: общий
Дисклеймер: никаких прав нет, ни на что не претендую.
Саммари: Чудес не бывает. Разве?
Написано для мультифика “Благороднейшее и древнейшее семейство Блэков» на ХН.

Солнце бьет в лицо, вызывая безумно-белые вспышки перед глазами. Смотреть на него, впитывая в себя свет, которого так не хватает дома. Смотреть сквозь слезы, словно сквозь расплавленное стекло.

Любимое занятие Андромеды Блэк.

Скамейка под ее ладонями шершавая – облупившаяся краска прилипает к влажной ладони. Андромеде жарко в этом платье с высоким воротом и бесконечно длинной юбкой.

- Ты знаешь, что можешь ослепнуть?

Андромеда знает... Может, это ей и нравится? Риск потерять одно из чувств. Компенсировать переизбыток дряни внутри.

- Ты копия одной моей знакомой – Беллатрикс. Ты ведь ее сестра? Ты одна из них, из Блэков?

Под этим безумием белого все вокруг кажется ей каким-то ирреальным. И невозможно разглядеть незнакомца.

- Я учился на Хаффлпаффе. Закончил с ней в один год. Она грозилась, что убьет меня.

В ослепительных вспышках перед глазами проскальзывает еще и алое. Особенно, когда закрываешь глаза. Андромеда считает, это ее кровь хочет побороть этот свет. И она вновь смотрит на солнце.

- Ты всегда молчишь? Или считаешь меня недостойным общения со столь чистокровной особой, как ты.

Слезы стекают по ее лицу, оставляют темные влажные следы на синем вороте платья. Андромеда не умеет плакать от обиды, радости или боли, в ее семье этому не учат. А так она хотя бы знает, что это такое.

- А знаешь, мне все равно, кем ты меня считаешь. Грязнокровкой, уродом, мразью. Плевать. Я ведь не поэтому подошел…

Андромеда, с собранными в замысловатую прическу волосами, в платье, посылающем привет из прошлого века, она подставляет лицо лучам. Горячо. Голубые глаза все так же распахнуты навстречу солнцу – она не щурится, почти привыкла.

- Я даже сразу не понял, что ты похожа на нее, на Беллатрикс. Не заметил. Просто увидел издалека то, как ты смотришь на солнце. Жадно, как смотрят на то, что хотят больше всего на свете, но получить не могут.

Она облизывает пересохшие губы – шершавые и соленые от слез, покрывающих лицо блестящей влажной пленкой.

- Но ты можешь, поверь мне…

Андромеда в отрицании качает головой. Не может. Не верит. Даже в волшебном мире чудес не бывает. Тем более в волшебном мире….
И она уже больше не смотрит в небо, не смотрит на солнце. Ее глаза закрыты – бело-красное вспышками сводит с ума. Ей кажется, что она больше ничего никогда не сможет видеть нормально – только так.

- Держи - вот тебе солнце.

Шершаво-нежное в ее ладонях. Желтое. Теплое. Солнечный цветок – подсолнух. И глядя на него, она плачет так же, как плачет, глядя на солнце. Почти так же. Только теперь щиплет не в глазах, а где-то внутри…